— Пожалуйста, — снова попросил Дронго, — сдайте свои
телефоны, и мы продолжим нашу беседу.
— Почему я должен отдавать свой телефон? — громко возмутился
Георгий Кроликов. — Я не совсем понимаю, что происходит? И не собираюсь
отдавать свой телефон, пока мне не объяснят, что за комедию разыгрывают наши
гости.
— Я тоже не сдам свой телефон, — грозно заявил Кустицын, — и
вообще не понимаю, что это за методы работы.
— И я не отдам, — почти выкрикнула Убаева, — кто имеет право
забирать мой телефон? Это моя частная собственность.
— Вы абсолютно правы, — согласился Дронго, — но никто не
отнимает у вас телефоны. Мы просто хотим собрать их на этом столе, ровно на
одну минуту. А затем вернуть их владельцам. Дело в том, что телефоны имеют
фотоаппараты, и кто-то мог сфотографировать наш конверт, чтобы передать его
возможному автору рукописей.
— Какая глупость, — громко сказал разбушевавшийся Кроликов,
— никто из нас не подходил к столу, на который Нина Константиновна положила
конверт. А если кто-то и сфотографировал этот конверт издалека, то при
разрешающей способности наших телефонов этот конверт получится в виде
небольшого размытого пятна. Его сфотографировать могли только сама Нина
Константиновна и наши руководители — Столяров и Воеводов.
— Вы меня обвиняете в краже этих рукописей? — возмутился
Феодосий Эдмундович.
— Нет, — ответил Кроликов, — просто я говорю о том, кто мог
их сфотографировать с близкого расстояния…
— Подождите, — прервал его Светляков.
Он понял, что дело не в фотографировании конверта с
рукописью. И вообще осознал, что здесь происходит что-то необычное. Юрий
Михайлович был не только хорошим прозаиком, но и главным редактором
издательства. А эта должность подразумевала умение работать с людьми. Он
поднялся со своего места.
— Я не вижу в предложении наших экспертов ничего плохого или
оскорбительного, — сказал Светляков. — Давайте сдадим наши аппараты и
посмотрим, зачем они им понадобились. Не будем спорить. В конце концов, наш
гость сообщил, что забирает их ровно на одну минуту. И я первый готов сдать
свои два телефона, — он достал из кармана два аппарата и, подойдя к столу,
около которого стоял Дронго, положил их рядом с ним.
Вейдеманис подошел к Оленеву и незаметно забрал у него
список. В нем было уже семь фамилий. Четверо редакторов, Светляков, Кроликов и
последняя фамилия — Передергина. Эдгар подошел к Дронго. Оленев встал и,
подавая пример остальным, также положил свой телефон на столик. Сразу следом за
ними поднялся Веремеенко. Он тоже принес и положил свой аппарат. Недоуменно
пожал плечами, улыбнулся и отошел в сторону. Нина Константиновна разочарованно
громко сказала:
— Мой мобильный телефон остался в сумочке, если хотите, я
его принесу.
— Нет, — возразил Дронго, — не нужно.
— Мой аппарат тоже остался в кабинете, — вспомнил Феодосий
Эдмундович, — если хотите, я его оттуда принесу.
— И вам не стоит беспокоиться, — улыбнулся Дронго, — мне
нужны только те аппараты, которые были в данный момент в этой комнате.
— Все ясно, — сказал Воеводов, — хотя я не понимаю…
Он поднялся со своего места, достал телефон и, подойдя к
столу, положил его рядом с остальными. Дронго взглянул на список звонивших. Из
тех, кто звонил, пока сдали свои телефоны только двое.
— Что это за бумагу вы смотрите? — недовольно спросила
Людмила Убаева. — Кто-то из наших вам что-то написал.
— Это напоминает известную песню из советского детективного
фильма, — вспомнил Дронго, — «если кто-то кое-где у нас порой честно жить не
хочет». Это моя бумага. Сдайте, пожалуйста, ваши телефоны.
— Какое безобразие, — громко возмутилась Убаева, — значит, у
нас появились свои осведомители милиции. Я даже не хочу здесь работать после
этого.
— Какие осведомители, — устало спросил Феодосий Эдмундович,
— что вы говорите? Наш гость выполняет свою работу. И он совсем не из милиции.
— Но кто-то его информирует. Кто-то дал его другу этот
список, — нервно произнесла Убаева. — Я лично не хочу больше находиться в этой
комнате. Надеюсь, мы не подследственные, чтобы нас здесь держали. И я никому не
обязана отдавать свой телефон.
— Правильно, — грозно согласился Кустицын, — я тоже не
отдам.
— Что здесь происходит? — спросил, поднимаясь со своего
места, Кроликов. — Кто-то информирует наших гостей о нашем поведении? Как это
возможно? Я думал, что мы все знаем друг друга много лет.
— И я не отдам телефон, — зычно заявил Передергин.
Дело принимало неприятный оборот.
— Подождите, — попросил Дронго, — я никого не хочу обидеть
или тем более оскорбить. Я только прошу на одну минуту сдать мне ваши телефоны.
А затем я верну их вам. Ничего обидного или наносящего вам ущерб я не вижу.
— Давайте прекратим эти споры, — решительно заявил Сидорин,
— у каждого свои методы работы. Если наш гость считает, что для успешной работы
ему нужны наши телефоны, значит, их следует сдать. Мы сами его пригласили в издательство,
а теперь спорим, как нам себя вести. Я лично отдам свой телефон, — он поднялся
и подошел к столу, положил аппарат рядом с остальными.
— Не нужно нас обманывать, — неожиданно заявила Убаева, —
как будто никто не знает, что у вас два телефона. Вы, еще когда министром были,
имели два телефона, чтобы не отвечать на один из них.
— Тогда не было мобильных телефонов, — отмахнулся Сидорин, —
а второй аппарат — это телефон для моих родных. И его номер никто не знает. Но
если госпожа Убаева так возмущается, я готов отдать и второй телефон, — он
вытащил второй аппарат и положил его рядом с первым.
— Давайте быстро закончим эту процедуру, — согласилась
Марина Сундукова, — я лично готова сдать свой аппарат, лишь бы этот кошмар
прекратился. — Она тоже достала телефон из сумочки и принесла его к столу.
— Вот мой телефон, — подошел следом за ней Фуркат Низами, —
я вообще им мало пользуюсь.
Кроликов недовольно смотрел на них. Затем обернулся к
Светлякову.
— Ты действительно считаешь, что нужно отдать им наши телефоны?
— спросил он у Юрия Михайловича.
— Конечно, — ответил тот, — и давай быстрее с этим закончим.
Кроликов был человек прагматичный и достаточно разумный.
Некоторое время он сам возглавлял небольшое издательство и поэтому понимал, что
есть некий предел, за который не нужно переходить. Он поднялся, подошел к
столу, достал сразу три телефона и все положил на стол.
— У тебя даже три телефона? — спросил Светляков.
— Нужны бывают для работы, — ответил довольный Кроликов,
возвращаясь на свое место. Выход был произведен очень эффектно.
