— А почему вон там башмачок? — спрашивает Маша. — Это кто едет?
— Башмак приносит удачу всем! Это может быть и индус, и сикх, и мусульманин.
На следующем грузовике написано по-английски: «Make love not babies». Барат Сыркар такое тоже видит впервые и очень веселится. Чтобы насладиться сполна, он переводит для себя фразу на родной хинди и снова хохочет, закидывая голову назад.
— Это правильно! — говорит он. — С девушками надо всего лишь заниматься любовью, а детей делать со своей женой.
— Вы ведь женаты? — уточняет Маша. — Познакомите нас со своей женой?
— Вряд ли! — качает головой Барат Сыркар. — Она очень стеснительная. Она и из дома-то выходила два раза в своей жизни. Один раз, еще девочкой — в храм и второй раз, когда мы женились, на свадьбе.
Тут мы какое-то время примолкаем.
Но вот впереди открывается процессия джайнов в белых одеждах, которая занимает всю полосу. Когда нашей Tata, поболтавшись за ней минут пять, удается, наконец, вырваться на простор, Барат Сыркар советует нам оглянуться. Мы с Машей немедленно требуем остановки и достаем фотоаппарат. Потому что во главе процессии идет совершенно голый мужчина, перед которым два ученика метут землю, чтобы тот случайно не отнял жизнь у какого-нибудь живого существа в виде червячка или букашки.
Фотографии отнимают время — но у нас его много. Два старых крестьянина — живописных, седобородых, босоногих, но в чистых одеждах — бредут по дороге. Они охотно соглашаются позировать. Потом просят сфотографироваться с нами. Эти фотографии они увидят только на дисплее моего фотоаппарата, но им приятно, что люди, приехавшие издалека, увезут их лица домой.
Не за деньги — Барат Сыркар предупредил нас, что такое предложение может их оскорбить. Поразительный контраст по сравнению с туристическими центрами, где каждый считает своим долгом вас обмануть или в любом случае на вас заработать! В Индии, как я прочел в путеводителе, сельского населения — 85 %. Какой запас прочности для всего, что размывает большие города!
Вскоре пейзаж поменялся. Когда говорят «Индия», многие представляют себе огромные пространства, покрытые джунглями. Ничего подобного! Вся плодородная земля на этих бескрайних равнинах давно освобождена от деревьев, поделена на участки, вспахана и засеяна. За все наше путешествие — а мы проехали уже больше пятисот километров — лес мы пересекли только однажды: это был заповедник Кеоладео, в котором мы не стали останавливаться. И то это была просто лесная полоса.
Но вот вскоре за Гвалиором показались холмы, заросшие лесом.
— Джунгли! — коротко объявил Барат Сыркар.
Скоро мы въехали в них. Это были заросли низкорослых деревьев метров пять высотой, не больше. Зато они плотным покровом захватили все пространство вокруг на много километров.
— Это одно из самых опасных мест в Индии, — сообщил нам водитель. — Здесь мафия!
Поскольку слово это было одним из самых общеупотребимых в словаре Барат Сыркара, я попросил уточнить его смысл.
— Бандиты! Они скрываются в лесах, а к ночи выходят на дорогу. Останавливают машины, грабят, иногда убивают. Здесь в темное время суток никто не ездит.
— А почему полиция их не арестует? — спросила Маша.
Смотри-ка, все-таки подключилась к общему разговору!
— Полиция боится соваться в джунгли. С вертолетов ничего не видно, а идти в лес пешком для них слишком опасно.
— Но разбойники должны же выходить как-то во внешний мир, — предположила. — Продавать награбленное, покупать продукты.
— Они, конечно, выходят в деревни, но местные жители их никогда не выдадут.
— Тоже боятся? — спросила Маша.
— Нет. Нирбай Гурджар — их предводитель — в этих местах герой. Ему самому богатства не нужны — он все раздает бедным.
— Надо же, Робин Гуд! — поразился я.
— Правильно, Робин Гуд, я просто забыл это слово, — подхватил Барат Сыркар и с гордостью добавил. — Я с ним знаком!
— Как это?
— Сейчас расскажу, — наш водитель был рад описать встречу со столь знаменитым человеком. — У меня в Дели есть друг, тоже шофер, только таксист. Он как-то заехал ко мне со своим знакомым. Мы поехали пообедать вместе. И тот его знакомый все время расспрашивал меня о себе. Почему я бросил заниматься борьбой, нравится ли мне моя работа, не хочу ли я поискать себе другую? Я не знал тогда, кто он! Думал, ему просто нужен водитель, может быть, телохранитель. Но я не хотел уезжать из своей деревни («фром май вилис» — помните?). Мне мать только что подыскала невесту, я собирался строить дом. Короче, мы так и расстались. Он мне, правда, ничего конкретного и не предлагал, просто расспрашивал. А на следующий день ко мне снова заехал тот мой друг-таксист и сказал, кто это был — Нирбай Гурджар!
— И какой он? Молодой — старый?
— Он постарше меня, лет тридцати пяти — сорока. Обходительный такой, вежливый. Приятный человек!
— Ну, раз вы с ним знакомы, вам-то нечего бояться здесь ездить! — сделала логичный вывод Маша.
— Все равно опасно! Нирбай — большой человек, а на дорогу выходят головорезы.
Мы болтали так, но потом я понял, почему это должно было случиться именно здесь. Вообще в Индии даже на больших прогонах между деревнями дороги очень оживленные. В полях работают крестьяне, взад-вперед снуют велосипедисты, погонщики волов, вереницей тянутся в школу дети в синей форме, женщины идут за водой.
А в лесном массиве нам встречались только автомобили — изредка и едущие на большой скорости.
2
Трейлер вылетел на правую полосу, чтобы обогнать нас, на широком вираже. Дорога в этом месте шла вниз, и Барат Сыркар, как рачительный предприниматель, не очень заботящийся о безопасности, поставил передачу на нейтралку и ехал накатом.
Я увидел затянутый брезентом бок, на котором было собрано воедино четыре основных пейзажа земли. Сначала было изображено море, из волн которого среди парусов торчала голова дельфина или большой рыбы. Берег начинался с пальмовой рощи с гуляющими среди зелени антилопами. За рощей следовали пустынные барханы с группой смотрящих на вас львов. И на горизонте виднелись горы, над которыми парил орел. Красота! Я еще застал время, когда на рынках продавали такие картины, превращающие самый скромный интерьер в изысканный салон.
Мы успели рассмотреть это великолепие, потому что энциклопедическое живописное полотно медленно продефилировало перед нашими глазами — трейлер шел не меньше ста двадцати в час. А потом резко пошел влево.
Сначала мы подумали, что грузовик просто подрезал нас после обгона. В потоке незлобных индийских ругательств Барат Сыркар дал по тормозам. Но и трейлер начал тормозить, притирая нас к обочине. Чем больше мы замедляли ход, тем явственнее становилось намерение остановить нашу машину; заднее колесо трейлера подскакивало на выбоинах у самого лица Барат Сыркара.
