— Бронек боится, что помимо него проводятся разведывательные и диверсионные мероприятия, — заметила Надя. — Он ведь кичлив и вечно ударяется в амбицию.
— Ну и что? Давайте предложения! — неумолимо требовал Незымаев.
План операции был наконец разработан во всех деталях. Чегодову поручалось проинструктировать Карнауха и Губина, а Гракову — своих людей.
Разошлись уже ночью.
4
Апрель начался снегопадом. Потом потеплело. Подмораживало только к ночи.
Каминский, пользуясь тем, что Редлиха вызвали в Берлин, тайком отправил Карнауха и Губина в отряд Сабурова. Спустя день-другой ушли люди Гракова.
Редлих вернулся из Берлина 20 апреля.
На другой день, встретившись с Чегодовым, Граков, посмеиваясь, сказал:
— Пока наш Роман Николаевич напичкан распирающими нутро берлинскими новостями, надо к нему зайти, узнать, как поживают наши «вожди».
— Правильно, — подхватил Олег.
И они вдвоем направились к нему в кабинет. Редлих встретил их у порога с притворным восторгом:
— О! Мои друзья! Меня вызывает шеф. Пойдемте к нему, вам нужно быть в курсе. — И, взяв их под руки, потащил в кабинет Каминского. Тот восседал за письменным столом, будто на троне. Граков и Чегодов присели на диване, а Редлих устроился в старинной качалке с бархатным, изрядно потертым, стеганым сиденьем. Дог лежал слева у стола.
— Вам, Бронислав Владиславович, — начал Редлих, глядя на Каминского, — берлинский привет от бывшего заместителя 2-й немецкой армии генерала Шмидта. А всей нашей бригаде шлют наилучшие пожелания Виктор Михайлович Байдалаков, Кирилл Вергун и многие другие. В Варшаве я встречался с Александром Эмильевичем Вюрглером. Он очень похудел, у него неприятности с Околовым…
— Вюрглер меня не интересует, — перебил его Каминский. — Где сейчас генерал Шмидт?
— Я встретил его на квартире у бывшего военного агента в Петербурге графа Лансдорфа.
«Ого! Наш Роман близок с одним из покровителей генерала Власова!» — отметил про себя Граков и спросил:
— Уж не вернулся ли наш рейхсминистр Восточных областей к своим первоначальным взглядам? Тем, которые он проповедовал до войны?
Господин Розенберг предлагает после разгрома Красной армии создать самостоятельные государства: Украину, Белоруссию, Грузию, Армению, Туркестан, считая, что разбить русского колосса, который вечно будет угрожать Германии, можно, лишь использовав сепаратистские течения. Украине он хочет отдать Галицию. Он полагает, что триста тысяч немецких колонистов на Украине и сорок тысяч немцев Поволжья вместе с немецкими солдатами оккупационной армии составят фундамент для дальнейшей германизации Украины, которая примет форму немецкого протектората и постепенно превратится в независимую страну типа английского доминиона.
— Однако Геринг и Гиммлер не согласны с Розенбергом, — закончил рассказ Редлих.
Бронислав Каминский нахмурился, постучал костяшкой указательного пальца по столу.
— А что думает сам Гитлер? — деревянно проговорил он.
— Гитлер встал на сторону последних и сказал так: «Оставьте догмы. Через два месяца после победы на Востоке этнографические границы не будут играть никакой роли. О восточных границах — германской или европейской империи — сейчас я не могу думать. Возможно, что японцы распространят свои притязания на всю Сибирь, до Урала. А мы должны уважать своих союзников. Украину устраивайте как хотите, но без националистической политики. Меня же Украина интересует как резервуар, который нам нужен как колония. Национальные претензии нам только мешают, и вы держитесь от них подальше».
— А как же мы? — Каминский угрожающе поднял бровь.
— Ваша бригада создана келейно, без разрешения высокого начальства, — объяснил Редлих, покачиваясь в качалке. — Генштаб и немецкая интеллигенция считают, что мысль победить Россию самостоятельно — весьма опасная иллюзия; безжалостное использование природных богатств русских земель как колонии не даст победы. Советский Союз можно захватить и укротить только с помощью масс русского народа. Немецкий генералитет хочет иметь поддержку таких бригад, как ваша, Бронислав Владиславович. Но если Гитлер узнает, что есть русские войска в немецкой форме, то нам с вами не поздоровится…
Каминский вскочил, резко ударил кулаком по столу; дог зарычал.
— Гитлер нас не понимает? — но, спохватившись, уселся на место.
— Большинство немецких офицеров считают, что делают огромную милость нам, грязным русским, разрешая воевать с партизанами, — холодно заметил Граков.
Редлих, продолжая качаться в своей качалке, согласно кивнул:
— Армия «Юг» скоро захватит нефтеносные районы Кавказа и перейдет через Кавказский хребет. Гитлер рассчитывает на восстание в Грузии и в Армении, а также на вступление в войну Турции, после чего Советский Союз встанет на колени, и Гитлеру не понадобятся наши вспомогательные силы из русских или украинских бригад. — На лице Редлиха играла лукавая улыбка, будто он издевался над Каминским. — Сейчас Гитлер поставил своим вооруженным силам задачу: на центральном участке фронта сохранить положение, на севере взять Ленинград и установить связь на суше с финнами, а на южном фланге фронта прорваться на Кавказ. Что и сделано! Поэтому немецкая печать, радио, да и наши газеты на оккупированной территории столько пишут о блестящих победах на южных участках фронта и о скором разгроме советских соединений западнее Дона.
— Ну, положим, Ленинград еще не взят! — зло бросил Чегодов.
— Возьмут! — наступив незаметно Олегу на ногу, категорично заявил Граков.
Каминский мрачно смотрел в потолок.
— Пусть немцы берут Москву и Ленинград! — закричал он исступленно. — Пусть! Мы исподволь накопим армию здесь, в оккупационной зоне, перевербуем всех партизан: поначалу внедрим опытных пропагандистов в их подразделения, а затем создадим фиктивные партизанские отряды и постепенно приберем к рукам все партизанское движение! — Каминский неприятно ощерил свои редкие желтые зубы и, повернувшись к Гракову, продолжал: — Говорят, в Югославии генералу Михайловичу и его четникам таким путем удалось повести за собой массу крестьянства!
— Увы, не удалось! — вмешался Граков. — Я недавно был в Белграде и в других городах Югославии: инициатива там переходит в руки коммунистов, и должен признаться…
Каминский вскочил, грохнул по столу кулаком:
— Гитлер идиот!
В приемной послышались громкие голоса, дог с остервенением, оглушительно залаял; распахнулась дверь, и в кабинет ввалились три человека — вахтер пятился, все еще стараясь удержать наступавших мужиков, Губина и Карнауха.
Сдерживая собаку и сделав знак вахтеру уйти, Каминский вытаращился на с трудом переводивших дух людей и рявкнул:
— В чем дело? Какого дьявола не выполнили моего приказа? Расстреляю!
