Прежде чем выйти, Шантель увидела девушек в точно таких же носилках, как у нее, и поняла, что их здесь трое. Женщин быстро провели через какой-то дворик и сад, которые ей даже не удалось разглядеть. Они вошли внутрь красивого высокого здания с многочисленными коридорами, вдоль стен которых стояли бесчисленные стражники. Миновав их, они увидели большие двери, а затем очутились в этой комнате, где, как поняла Шантель, было не менее полудюжины людей. Осмотреться как следует она не успела, так как сразу же была вынуждена склонить голову к самому полу. Она не видела и того, кого Хаджи-ага назвал «милостивым господином», только слышала, как он усмехнулся, говоря что-то о великом визире, совершившем какую-то ошибку.
Кто же он такой, что у него есть чиновник с таким титулом? Это мог бы быть сам бей Барики, но он, как известно, отказался ее купить. Наверное, какой-нибудь паша? А может, высокопоставленный придворный дея? Скажут ли ей хотя бы это? Последний вопрос добавил соли на ее душевные раны, напомнив о высокомерии мужчин-мусульман, считавших женщин существами столь более низкого порядка, что объяснять им что-то совершенно не обязательно.
Почувствовав, что ее дернули за ногу, Шантель подняла голову и чуть не задохнулась от злости, когда увидела окончание жеста своего нового господина, призывающего ее подняться. Неужели он не мог сказать что-нибудь типа «вас не затруднит…» или хотя бы «можете встать, леди»? Нет, это для такого, как он, было бы чересчур!
Внутри у нее все кипело, когда она переводила взгляд с его украшенных драгоценностями рук на лицо. И вдруг гнев, достигнув, возможно, высшей точки, уступил место другим чувствам. Боже правый, сбылось одно из ее худших опасений! Стоящий перед ней мужчина выглядел как европеец. Более того, этот высокий лоб, эти резко очерченные скулы наряду с энергичным подбородком и орлиным профилем, делали его неотличимым от чистокровного английского аристократа. Единственное, что выдавало в нем турка, — это одежда: широкие шаровары, туника с длинными рукавами, сшитая из бело-красного набивного шелка, края которой опускались чуть ниже талии, стянутой кушаком с большой золотой пряжкой. Широкий кушак был белого цвета, такого же, как и массивный тюрбан, украшенный немыслимых размеров рубином. Узкие брови мужчины были единственным, что позволяло судить о цвете его волос. Видимо, они были черными, но прическу скрывал тюрбан, а щеки господина были гладко выбриты. Последнее удивило Шантель. До сих пор она считала длинную, ниспадающую бороду или по крайней мере пышные усы непременным атрибутом лица мусульманина. У ее нового хозяина не было ни того, ни другого, зато можно было видеть его мускулистую шею и полные, чувственные губы. Портрет дополняли подвижные темно-зеленые глаза с острым и цепким взглядом. Он был полной противоположностью плотных, низкорослых мужчин, которых она чаще всего встречала здесь до этого. Девушка отметила его грациозность и стать, когда он поднялся с возвышения и сделал шаг вперед.
После того он еще раз взмахнул рукой, и она, как и две ее спутницы, оказалась вдруг без своей двойной вуали и накидки. Шантель ощутила себя почти голой посреди заполненной людьми комнаты. Кроме Хаджи-аги и трех его евнухов, стоящих за каждой из приведенных женщин, здесь были еще трое мужчин и старуха, сидевшая на коленях возле возвышения, а также два чернокожих гиганта со страшными кривыми саблями за поясами. Черные стражники сделали шаг вперед вслед за своим господином, оставшись на прежнем расстоянии за его спиной.
Шантель лихорадочно скрестила руки на груди. Ее белые хлопковые шаровары были достаточно плотны и широки, чтобы скрыть от посторонних глаз нижнюю часть тела, но пояс их находился низко на бедрах, и между ним и краем ее короткой, отделанной бахромой жилетки оставался почти целый фут обнаженной кожи. Успокоилась она немного лишь тогда, когда поняла, что на самом деле на нее никто не смотрит. Всеобщее внимание было обращено на высокую африканку справа, перед которой остановился господин.
Хаджи-ага подошел поближе к хозяину и сообщил:
— Она утверждает, что является принцессой какого-то племени, живущего далеко к югу в джунглях, но название его не говорит. В отличие от двух других она не девственница. Имейте в виду, эта красотка до сих пор пытается сопротивляться, Хамид Шариф вынужден был держать ее скованной.
Джамиль медленно обвел взглядом фигуру чернокожей красавицы, которую нашел великолепной, хотя и никак не проявил своих чувств. Это была высокая, почти шести футов роста, девушка с крупными высокими грудями и тонкой пружинистой талией. Особенно хороши были ее ноги: стройные и изящные и вместе с тем явно пригодные для бесконечного бега по бушу. А светло-карие глаза казались светящимися от пылающей в них ненависти.
— Надеюсь, ты сможешь приручить ее?
— Непременно, — заверил Хаджи-ага. Джамиль кивнул.
— Это, как я понимаю, и есть англичанка? — указал он на среброволосую блондинку.
— Да. Она послушна, возможно, потому, что очень умна. Есть основания полагать, что она принадлежит к знатному роду. Она уже успела выучить язык достаточно хорошо, чтобы понимать, о чем мы говорим.
Черная бровь дея удивленно приподнялась.
— Так быстро? А где ее захватили?
— На побережье Англии, мой господин. Несколько месяцев назад один из кораблей Хамида Шарифа был нанят, чтобы доставить туда какого-то пассажира. Вообще-то корсары не собирались на кого-либо нападать в тех водах, но девушка сама неожиданно попала прямо к ним в руки во время единственной короткой стоянки, которая была необходима, чтобы высадить этого пассажира.
Джамиль быстро оглянулся на главного евнуха и вдруг расхохотался.
— О Аллах, вот уж поистине ирония судьбы! Хаджи-аге не подобало задавать господину вопросы, проясняющие, что во всем этом смешного или в чем заключается ирония судьбы, а потому он, ничем не проявив удивления, продолжил:
— Хамид Шариф уже многих известил о ее продаже.
— Значит, она обошлась нам недешево?
— Весьма недешево, мой господин.
Джамиль вздохнул. В росте англичанка лишь немногим уступала африканской принцессе и, видимо, была выше большинства женщин его гарема, но высокой, как ни странно, не казалась. Дею она показалась слишком худой, будто голодала несколько дней кряду. Груди не выпирали из-под жилетки, живот казался впалым, а бедра не столь округлыми. Цвет волос? Наверное, это неплохо. Но сам он блондинок не очень любил, возможно, потому, что они напоминали ему о матери. Впрочем, волосы девушки были даже не светлыми, а прямо белыми. Но почему ее выделили среди многих прочих, он понял. Ему еще никогда не приходилось видеть столь утонченных черт женского лица. Даже синева под глазами не могла повредить его красоте. Несмотря на это, Джамилю было ясно, что перед ним не та женщина, которой он мог бы увлечься. Впрочем, купили ее не для него. Останется ли она во дворце или будет отправлена назад работорговцу для продажи с назначенного уже аукциона, зависит от Касима.
— Ну а последняя? С ее помощью Хамид Шариф уже изрядно опустошил мой кошелек? — спросил дей.
