— Он призвал ее прежде, чем она была подготовлена, Рахин. Будем надеяться, что он сам прекрасно это понимает и отнесется к ее поведению более терпимо, — сказал через плечо Хаджи, уже обогнав свою спутницу.
Мать дея поспешила за ним.
— Но будет ли так? Ты же знаешь, каким раздражительным он был в последнее время…
— Именно из-за этого у нас с тобой нет времени на такие предположения. Все, что мы можем успеть, это как следует одеть девушку.
Примерно зная, где сейчас должна быть Шахар, они не сговариваясь направились в хаммам, славя Аллаха за то, что хоть в этом им повезло. Рахин вдруг вспомнила о своем разрешении не удалять до конца волосы с тела девушки, но решила не рассказывать об этом Хаджи, ведь все равно уже ничего не изменишь. То, что Джамилю это вряд ли понравится, сомнений не вызывало. Оставалось лишь надеяться, что он примет во внимание недостаток времени, отпущенного им самим на подготовку новой избранницы.
Рахин украдкой вздохнула. Ее огорчало не только то, что сын в своем нетерпении обладать новой наложницей ломал все традиции. В последние месяцы Джамиль вообще стал каким-то странным, непохожим на себя. Было бы прекрасно, если бы Шахар смогла хоть ненадолго отвлечь его от обрушившихся на него проблем. Но, к сожалению, гораздо вероятнее, что девушка не успокоит, а еще больше рассердит дея.
Шахар они нашли в главном зале хаммама. Она лежала с закрытыми глазами на скамье, подложив под подбородок скрещенные ладони. Стоящая рядом на коленях молодая рабыня нежно расчесывала гребешком пышное серебро ее волос, которые закрывали всю спину девушки до самых бедер. Если бы Джамиль увидел ее прямо сейчас, он бы не разочаровался в своем выборе. Худоба новой наложницы была полностью скрыта наброшенным сверху кафтаном, полы которого свисали с обеих сторон скамьи. Расслабившаяся, с мечтательной улыбкой, она выглядела на редкость привлекательно, и вряд ли какой мужчина мог остаться равнодушным, взглянув на нее.
Косметика была уже наложена на ее лицо, но, как отметила Рахин, очень тонким слоем, так что прекрасно сочеталась со светлыми бровями и ресницами. Мать дея подумала, что неплохо бы наградить служанку Шахар за то, что та сделала все от нее зависящее, чтобы подготовить свою госпожу к встрече с деем. Настроение ее несколько улучшилось, а это было немаловажно в преддверии борьбы, которая, как она понимала, ей сейчас предстояла.
Услышав удивленный шепот и раздававшиеся со всех сторон торопливые приветствия, девушка приоткрыла глаза и не смогла сдержать стон: прямо к ней шли мать дея и главный евнух. Что им еще от нее надо? Вашти, что ли, нажаловалась? Наверное, наговорила, что она была груба с ней. Но Шантель не чувствовала вины. Эта высокомерная маленькая воображала вызывала у нее головную боль всякий раз, когда давала свои «уроки искусства любви».
Шантель поднялась и бросила быстрый взгляд на стоявшую неподалеку в вызывающей позе Вашти. Она прихорашивалась, обнажив свои большие, напоминающие дыни груди, которые, с точки зрения англичанки, выглядели совсем карикатурно из-за обведенных хной сосков. Шантель вообще не понимала распространенный среди здешних женщин обычай раскрашивать хной груди, ладони и ступни ног. Одна дама, встреченная ею в хаммаме, обвела красным свой безволосый лобок, и девушке стоило больших усилий, чтобы не рассмеяться при виде такого нелепого украшения. Ходить в банях голыми, независимо от того, сколько вокруг было людей, считалось среди обитательниц гарема вполне нормальным, что тоже несколько удивляло Шантель. И сейчас не только Вашти, но и добрая половина из находящихся в главном зале наложниц были полуобнажены. Правда, сегодня Шантель это обстоятельство смущало уже меньше. Она даже подумала, что сможет привыкнуть к этой особенности местной жизни, хотя и отказалась наотрез нежиться на скамейке в непристойном, с ее точки зрения, виде.
— Лалла Рахин. Хаджи-ага, — отдала она минимальный долг уважения подошедшим, склонив голову ровно настолько, насколько это было необходимо, чтобы нельзя было сказать, что она не сделала этого вовсе. — Я вам для чего-то нужна?
— Какими духами ты пользуешься? — услышала она неожиданно в ответ от Рахин.
— Розовым маслом.
— Я бы предпочла что-нибудь более возбуждающее, но это тоже неплохо, по-моему, — Рахин жестом руки остановила подоспевшую с драгоценностями Ому и обратилась с еще более неожиданным вопросом к Адамме:
— Шахар смогла как следует помыться сегодня?
Бедная рабыня, с которой впервые в ее жизни заговорила сама лалла Рахин, застыла, не в силах вымолвить ни слова, а глаза Шантель от столь вопиющей бестактности сузились. Она полагала, что уж что-что, а чистота тела является исключительно ее личной заботой. Раздражение, накопившееся в ней за последние три дня, в течение которых ей пришлось выслушивать рассуждения Вашти о том, как лучше ублажить мужчину в постели, выплеснулось наружу:
— Не волнуйтесь, лалла. Я так чиста, что вы можете съесть меня. Это все, что вы хотели узнать?
Губы Рахин помимо ее желания задрожали в беззвучном смехе.
— По-моему, тебе следует сообщить Джамилю об этом предложении, Хаджи.
— Он наверняка подумает над возможностью провести столь уникальный эксперимент, — в тон ей ответил главный евнух, не скрывая широкой улыбки.
— Постойте… — хотела что-то сказать девушка, но замолчала, не закончив фразы, так как в этот момент к ним подбежала еще одна служанка, через руку которой была перекинута ткань. Такого легкого, прямо невесомого шелка с необычайно приятным, напоминающим цветущую лаванду оттенком, Шантель видеть еще не приходилось. Служанка бережно положила свою ношу перед ней, и только тут стало ясно, что это вовсе не ткань, а уже готовое одеяние, подобное тому, которое уже стало почти привычным для Шантель, но несравненно более богатое. Шаровары были искусно расшиты серебряными нитями и играли бесчисленными искрами при малейшем шевелении. А при взгляде на жилетку, виртуозно украшенную обрамленными в серебро аметистами, у девушки чуть не перехватило дыхание. Имелись еще такого же цвета газовая вуаль, прикрепленная к потрясающей красоты серебряному обручу, сверкавшему алмазами и еще более крупными аметистами, и мягкие башмачки с рассыпанными по поверхности жемчужинами.
Это был наряд, не похожий ни на один из виденных ею в гареме, убранство, своими красотой и богатством достойное того… чтобы предстать в нем перед самим деем. При этой страшной мысли Шантель вскинула глаза на Рахин, но в матери дея не было ничего, что могло бы подтвердить ее опасение. Да ведь и не должны ее позвать к дею до тех пор, пока не завершился процесс подготовки, а он только начался. К тому же будут ждать, чтобы она поправилась, а к настоящему времени ей удалось набрать не более двух фунтов, достаточных лишь для того, чтобы лицо не казалось совершенно изможденным.
— Этот костюм для меня? — обратилась девушка к Рахин.
Мать дея, конечно, уловила страх, мелькнувший в Глазах девушки. Вероятно, она предчувствовала приближение решающей минуты битвы, в которой она заведомо не могла одержать верх. Какое-то время Рахин даже раздумывала над тем, не обмануть ли Шахар, сказав ей, что речь идет вовсе не о встрече с Джамилем. Тогда бы та и оделась быстрее, и до апартаментов дея ее бы доставили без нежелательных инцидентов. Было и еще одно обстоятельство, говорившее в пользу такого решения: девушка не возненавидит ее через несколько мгновений, а Рахин, сама себе удивляясь, ощущала, что она почти боится этого.
