Я послал в Якутию человек пять-шесть министров и представителя Комитета по науке на три дня. Возвратились они и говорят:
– Все сызранские машины лежат нераспакованными, их никто и не пробовал запустить.
Я снова выступаю на Президиуме Совмина: «Все наши машины лежат под снегом, их даже не пытались запускать в работу. Зачем же закупать японские, когда отечественные не хуже? Не понимаю позиции Госплана, товарища Байбакова, ни позиции Тихонова, первого заместителя. Что, валюту девать некуда?»
Опять они все трое – закупать да закупать. Косыгин тогда говорит:
«Ну ладно, раз такие авторитетные товарищи настаивают, давайте купим».
Я – вне себя, но молчу. Однако Косыгин постановления так и не подписал…».
Алексей Николаевич уже давно отлично понимал, что иногда нужно согласительно кивнуть ошибающимся, но на деле потворствовать ошибкам нельзя. Мельницы у японцев мы не закупили. Это бы противоречило ставке Косыгина на развитие нашего производства и установке на экономию. Но путь косыгинского правительства не был гладок. С первой половины семидесятых годов на мировом рынке росли цены на нефть, и спрос на советское «черное золото» тоже увеличился. Мы взвинтили темпы добычи, поставив нефтедобывающую промышленность на небывалую высоту. Но у этого отрадного явления были и отрицательные последствия. «Нефтедоллары» ударили по отечественной легкой промышленности; теперь мы многое закупали у социалистических стран Европы, у Финляндии, а то и у «китов» империализма… Косыгин, не обладая высшей партийной властью, успешно бороться с этими процессами не мог. Популизм переигрывал рачительных хозяев.
Очень поучителен и другой пример управленческой реактивности Косыгина. Вспоминает Николай Егорычев, предшественник Гришина, Ельцина и нынешнего Лужкова на посту столичного градоначальника:
«Как-то, кажется году в 1965-м, в январе долго стояли сильные морозы. Тепловые станции Москвы оказались практически без топлива. Давление газа упало, запасов мазута оставалось на полтора дня, да и использовать его было почти невозможно, так как он загустел при низкой температуре. Эшелоны со смерзшимся в монолит углем стояли на подступах к ТЭЦ, их можно было разгружать только вручную, разбивая уголь ломами или отбойными молотками. Тысячи солдат были заняты круглосуточно на этой работе. Министерство экономики и электрификации СССР оказалось неготовым к подобной ситуации. Положение казалось
безнадежным, однако рядовые москвичи даже не догадывались об этом, так как теплоснабжение города обеспечивалось нормально». Это – главное, а что касается наказаний виновных, то и этим Косыгин занялся: «На экстренном заседании Совмина А.Н. Косыгин был беспощаден в оценке действий министерства, а его предупреждение министру было сделано хотя и в корректной форме, но могло стать для того последним, повторись подобная ситуация». Вспомним нынешние жалобы наших всесильных акционерных обществ разных уровней на снег (тающий и нетающий), холод и ветер – и научимся ценить опытного управленца, умело подключившего бесплатную рабочую силу (солдат) в форс-мажорной ситуации. Если найдется сноб, осуждающий эти действия Косыгина как нерыночные, то пускай упреком ему будет тепло в домах москвичей 1965 года, память о том тепле. Косыгин умело использовал возможности социалистического хозяйства, и верно, что в послеприватизационных условиях слаженная работа армии и собственников невозможна.
В конце XIX века вся газовая промышленность России была меньше газовой промышленности одного Берлина. В 1945 году СССР добыл 2,6 миллиарда кубометров газа – в 25 раз меньше, чем США. В 1964-м Косыгин рапортовал о 90-миллиардной годовой добыче и заявил, что «Разведаны колоссальные запасы в Тюменской области». Была поставлена задача – выйти на лидерские позиции в мире по добыче газа. И за десять лет удалось добычу утроить, а к началу восьмидесятых выйти на первое место в мире. Мудрейшие из мудрейших, современные модернизаторы скептически оценивают газовую отрасль. Она-де превращает нас в «сырьевой придаток», ведет к отсталости. Какая может быть модернизация вокруг газовой трубы? А. Косыгин сознавал, что добыча и доставка газа – это сложное современное производство, которое поможет реализовать прорывные технологии. Респектабельные модернизаторы считают современным производством джинсы и Deep Purple. А. Косыгин понимал, что и компьютерные технологии могут развиваться не по щучьему президентскому велению, а по логике большой технологической цепочки, локомотивом в которой является ТЭК. Контракт века – соглашение с ФРГ о поставках в СССР труб большого диаметра – немцы под давлением США бойкотировали в 1962—1969-м. За шесть месяцев производство труб, необходимых для газопровода, наладили на Челябинском трубопрокатном заводе. 1 октября 1973-го советская газовая труба пришла в Западную Европу. На открытие нового газопровода СССР – ФРГ в баварский городок Вайдхаус прибыла советская правительственная делегация во главе с министром газовой промышленности СССР С.А. Оруджевым. Через пять лет СССР и ФРГ связывал уже крупный газопровод «Союз», протянувшийся от Оренбурга. К 1974-му были готовы и два нефтепровода «Дружба». Немало новых технологий потребовал проект. Академик Б.Е. Патон рассказывал биографу Косыгина Виктору Андриянову: «Во время разговора в кабинете А.Н. с горечью сказал, что видел, в каких тяжелых условиях работают сварщики, сваривая так называемые неповоротные стыки на морозе в 40—50 градусов». Вскоре из лаборатории Патона пришел проект машины контактной сварки стыков, которая в любую погоду передвигалась внутри трубы. Производительность труда возросла в 10 раз. Лицензия на эту машину продана в США. Вот что значит – проблема была на карандаше у Косыгина. По планам Косыгина, сырьевые суперпроекты должны были поднять индустрию, в том числе – наукоемкое производство. Да, подчас Советское государство было вынуждено гнаться за быстрым барышом, быстро увеличивать объемы продаж нефти и газа. Планы по развитию переработки сырья приходилось откладывать.
Человек
Советские телезрители отмечали вечную угрюмость, сосредоточенность Косыгина. Он не подчинялся канонам официозного поведения. Сразу было видно: независимая личность, крепкий характер. Ведет себя так, как привык, как считает нужным. Взгляд его смягчался, проступала открытая улыбка, когда на демонстрациях пионеры повязывали ему красный галстук. В ответ он, как и соратники по «бессмертному гарнизону», отдаривался конфетами.
Как известно, коммунистом и главой семьи Косыгин стал почти одновременно – в 1927 году. Тихий Киренск с удивлением наблюдал за комсомольской свадьбой молодого сотрудника потребкооперации. Работа и семья существовали для Косыгина в разных измерениях: на службе он преклонялся перед точностью, дома – перед Клавдией Андреевной. Он восхищался тем, как непринужденно она беседовала со Сталиным о женской доле, когда он назвал ее «морячкой», а в итоге Клавдия Косыгина поразила вождя-вдовца чеканным определением: «Жена – это судьба». Дома Косыгин был куда менее привередлив, чем в работе. Тарелка овсяной каши каждое утро, да чай из раскаленного самовара… Квартира Косыгиных на улице Грановского, а позже – на Воробьевском шоссе была гостеприимным домом для старых друзей и знатных гостей, которых умела приветить Клавдия Андреевна. В доме бывали М.А. Шолохов (с ним все Косыгины были «родными по духу», как говорила дочь писателя), А.И. Хачатурян, Т. Н. Хренников, М.В. Посохин, академики Келдыш, Челомей и Александров… Болезнь Клавдии Андреевны заставила премьера оборудовать рабочий кабинет в больничной палате, рядом с женой. О трагедии Косыгин узнал, стоя на Мавзолее: шла первомайская демонстрация. Свою Клавдию он вспоминал каждый день, вплоть до последних дней в больничной палате…
