Они ехали в Пятигорск по дорогам, засаженным тополями, в тени заросших густыми чащобами гор. Пронин обратил внимание гостя на вид «пятиглавого Бештау», Малль с интересом всматривался в пейзажи. Пятигорск представлял собой чашу, вокруг которой возвышались амфитеатром синие громады: Бештау на западе, Машук на севере, Змеиная, Лысая, Железная…
– Полагаю, весело жить на такой земле! – Пронин вдыхал полной грудью чистый свежий воздух, врывающийся в открытые окна авто.
Малль смотрел на горный пейзаж с ностальгией во взгляде.
– Да, это похоже на наши альпийские ландшафты. Я и не предполагал обнаружить такое сходство. Однако флора здесь, пожалуй, даже побогаче. Разнообразнее и цветистее.
Машина въехала в чистенький городок. На одном из перекрестков Малль громко попросил шофера остановиться.
– В чем дело, господин Малль?
– Афиши! Я увидел знакомую афишу! Прочитайте, пожалуйста.
Пронин надел очки:
– Леонид Утесов и Государственный эстрадный оркестр. Концерт в Зеленом театре Пятигорска. Завтра в семь вечера. Обыкновенная концертная афиша. – Шофер нажал на газ.
– Нет, – сказал Малль, – это не обыкновенная афиша. Такую же я видел на обложке одной из своих пластинок. Полагаю, вы помните, что у меня самая большая в Швейцарии коллекция утесовских грамзаписей. Когда вы сказали, что по прибытии нас, возможно, ожидает выступление джаза Утесова, я в тот же самый миг решил, что обязательно должен побывать на этом выступлении. Это большая удача. Я ведь ни разу не слышал его живого голоса.
– Стоит ли утомлять себя концертом здесь, в царстве гор и цветов? Лучше уж посвятить все наше время красотам природы!
Но Малль настаивал:
– Пропустить такой концерт я не могу! Я просто себе этого не простил бы!
– Ну, если все так серьезно – я сдаюсь. Концерт мы вам устроим. – Пронин наверняка знал, что этот концерт очень важен и для Малля, и для всей операции. «Опять Утесов. С него, кажется, и началось все дело. Вернее, с его концерта. После представления меня вызвал Ковров, и – поехали. Теперь вот кульминация всей операции снова ожидается на концерте Утесова. А вот до выставки собак наша дружная компания может и не дожить». Это грустное предсказание Пронин постарался сгладить шуткой.
– Я заметил одну, как мне кажется, закономерность, господин Малль.
– Какую же? – откликнулся швейцарец.
– Ведь Утесов-то – еврей… Как и Дунаевский. Да и еще и одессит.
Малль уставился на Пронина непонимающим взглядом.
А тот продолжал:
– Вас, что же, господин демократ, интересуют наши артисты по национальному признаку? Полагаю, следует обеспокоиться не сталинским антисемитизмом, а оголтелым западным сионизмом!
Малль хохотнул в ответ:
– По-вашему, что же, если Папа Римский чтит Ветхий Завет, он тоже – сионист?
– А вы считаете творческий дар божественным? – задал в свою очередь вопрос Пронин.
– Несомненно!
– Ну, что же, сойдемся на этом, – примирительно проговорил «глава гидов». – А вот и Пятигорск, почти приехали. На выставку собак пойдем послезавтра, завтра у нас концерт, а сегодня, пожалуй, будем осваиваться в здешних местах.
– Будем, – подтвердил Малль. Освоились они быстро. Апартаменты не отличались изысканной роскошью внутреннего убранства, зато вид из окна с лихвой компенсировал простоту интерьера. Горы, долины, деревья, карабкающиеся по склонам, ровные линии виноградников – глаз радовала вся эта роскошь.
Пронин поселился в двухместном номере на том же этаже, что и Малль со своей свитой. Пронин с Андреем нанесли визит Маллю и Вольфу, выслушали восторги дипломата по поводу открывшегося им пейзажа. Вольф был равнодушен к природе, зато восторгался чистотой горного воздуха. Почетные гости были приглашены на завтрак. Гениальный создатель бифштексов Джеймс уже был на кухне и готовил что-то необыкновенно вкусное.
После трапезы Пронин пригласил гостей в показательный колхоз: там он собирался продемонстрировать Маллю настоящих джигитов и их замечательных псов.
– Вот увидите. Истинные волкодавы. Я уверен, очень скоро эта порода войдет в моду в Европе.
– Волкодавы? – Малль поправил очки на носу. – Это собаки, которые сильнее волков?
Пронин кивнул:
– Охранники пастухов. Они защищают овечьи стада от волчьих набегов. И весьма успешно. Ну, сегодня в такой защите отпала необходимость: советская власть помогла колхозникам избавиться от волков в тех местах, где пасется скот. – Пронин фантазировал напропалую, играя роль старательного гида.
– Вот это очень интересная информация. Юрген, запишите. Нет, не в этот, в голубой блокнот.
Автомобиль быстро преодолевал крутые повороты горной дороги. И даже узкий навесной мостик не стал для водителя сложной преградой: он проехал над пропастью, не снижая скорости.
– О, да нашему шоферу нужно участвовать в лучших европейских ралли! – заметил
Вольф.
– Здешние водители – народ калиброванный, – на ходу ориентировался Пронин. – Это самая уважаемая профессия в горах – джигит автомобиля. Они досконально знают здешние дороги и чувствуют себя в горах, как рыба в воде. Ну а лихость и горячий темперамент у здешних мужчин в крови.
Малль побледнел от быстрой езды по тряской дороге. Не так уж сильно он доверял местным шоферам. Дрожащим голосом швейцарец заявил:
– Я хотел бы подарить нашему шоферу что-нибудь из спортивного снаряжения. Юрген, у нас остались футбольные мячи?
– Вот настоящий кожаный мяч – именно такими играют на первенствах мира! – отозвался секретарь, протягивая подарок водителю.
– Шофер будет вам благодарен, – улыбнулся Пронин. – Но у нас есть традиция: водителя следует благодарить только после путешествия. Иначе – ой-ой-ой! Глупости конечно, местные предрассудки, но традиции следует уважать.
Малль замахал руками:
– Конечно, конечно, Иван Николаевич, нам не к спеху.
Пронин улыбался не только потому, что заставил Малля поволноваться, но и потому, что шофером на этот раз был не кто иной, как Казбек Атакишев, один из прославленных осетинских чекистов. Казбек – самый меткий стрелок во всем МГБ – одинаково лихо управлялся с горячим конем и разгоряченным «ЗИМом» на горной дороге. Атакишеву не хватало лишь холодной головы – узнай он, что швейцарские гости засомневались в его мастерстве шофера, живо выкинул бы их из машины борцовским приемом.
Пронин вспомнил, что и по французской, и по американской борьбе Атакишев был неизменным чемпионом внутренних войск. За филигранное владение одним из самых зрелищных борцовских приемов его даже прозвали «королем обратного пояса». Вот уж он испробовал бы свой «обратный» пояс на Малле с Вольфом… Но за герметичной перегородкой «ЗИМа» (а это был опытный образец, один из четырех в СССР!) он не слышал разговоров, которые велись на заднем сиденье.
