— Слесарь? — с интересом косится на мои коленки мужчина.
— Ну да! Ключи от квартиры тоже были в чемодане! А все из-за жабы!
После таких слов мужчина сразу же присел, выставил перед моим лицом палец и потребовал, чтобы я смотрела на него, пока он будет им водить туда-сюда.
— Прекратите, я не психованная! — Хватаю его палец и пригибаю к полу. — Жаба — это брелок такой из нефрита, на мой взгляд — слишком крупный, а еще прибавьте шесть ключей! Да эта чертова связка вместе с жабой весит полкило!
— Шесть?..
— Ну да! От трех дверных замков, от секретера, запасной от сейфа, от нижнего ящика письменного стола и от почтового в коридоре!
— Семь, — замечает он, выдергивая палец.
— Что?..
— Получается не шесть, а семь.
“Действительно, семь. Что это со мной?.. Неужели все-таки случилось сотрясение мозга?.. А если он сунется осматривать письменный стол?.. А если там нет никакого замка?..”
Вместе
— Значит, — задумчиво замечает Кира, вставая, — слесаря вы вызвали, чтобы открыть входную дверь? И он вот так, запросто, не заглянув в ваш пропавший вместе с чемоданом паспорт, пошел открывать дверь квартиры?
— Нет, не запросто, а с гнусными намеками и сдиранием юбки еще на лестничной клетке! Пришлось с ним драться. Конечно, я кричала!.. А вы бы не кричали, если бы на вас напал слесарь?
— Не знаю, — растерянно замечает Кира. — Какой, к черту, слесарь? Почему у вас разбита форточка, если приходил слесарь?
— Потому что я залазила в квартиру с соседского балкона! Разбила стекло форточки и открыла шпингалет балконной двери. Соседка помогла — она вышла на драку посмотреть; сказала, что сегодня странный день — все лезут на ее балкон, а вы… Что это вы все расспрашиваете, разнюхиваете?! Вы — вор или сосед снизу?
— Снизу?
— Ну да. Вы пришли на звук рухнувшей люстры?
— Знаете что, — решился Кира. — Покажите, где у вас тут сейф, и тогда, так и быть…
— Значит, все-таки вор! — кричит Фло и стучит ногами в пол. — Помогите, грабят!
— Да нет же. — Кира присел сзади и профессиональным жестом закрыл орущий рот ладонью, прижав к своему животу ее затылок. — Вы меня не слушаете. Если сейф действительно существует, тогда я не буду вызывать “Скорую психиатрическую помощь”, а повезу вас к себе домой, напою чаем, уложу в постель.
— Это в каком смысле? — отодрав огромную ладонь, закрывшую ей пол-лица, шепотом интересуется Фло.
— В смысле, отдохнуть и выспаться.
— А зачем для этого нужно показывать, где у меня сейф?
— Чтобы я убедился, что вы не врете.
— А зачем это?
— Понимаете. — Кира задумался. — Я не точно выразился. Речь идет не о вранье, а о ментизме, либо об амнестической афазии — и то и другое может у вас быть как вследствие коммоции, так и просто проявлениями рекуррентной шизофрении.
“Приложил, что называется, по полной програм-ме. С другой стороны, возиться мне с ним придется, похоже, еще долго — почему бы в целях повышения квалификации не повторить краткий курс психиатрии?..”
Я закрываю глаза и молча захватываю воздух. [
А я становлюсь на колени и слегка касаюсь ее губ указательным пальцем.
Выражение негодования на лице женщины сменяется гневом. Она набирает воздуха, вытягивает губы!..
— Вот видите, — удовлетворенно кивает Кира. — Я слегка коснулся ваших губ пальцем и сразу же получил в ответ реакцию в виде демонстрации “хоботка”! Это очень показательно. Любой специалист сразу скажет, что подобная реакция…
— Да я набрала воздуха побольше, чтобы заорать: “Убивают!”
— Зачем? — снисходительно поинтересовался Кира. — Кто вас убивает? Вы только что вполне безопасно приземлились на пол вместе с люстрой после неудачного повешения, и, хотя коммоция налицо и вы чересчур возбуждены, проявление маниакальной подозрительности опять же…
— Что, черт бы вас побрал, вы все о коммоциях да о коммоциях?! — не выдержала Фло.
— Это слово означает сотрясение.
— А ментизм тогда зачем приплели?
— Это наплыв мыслей помимо желания субъекта, часто совершенно бесцельных.
Я только развела руками.
А я прикидываю, как бы мне быстренько обыскать эту малахольную и уйти от нее на расстояние нескольких световых лет.
— Если я вас возьму на руки и отнесу на кровать, вы же не воспримите это как посягательство…
— Только попробуйте! Думаете, у меня не осталось сил? Я вас так… как это сказать? Забыла… Я вас лабухну, нет…
— Не напрягайтесь, — ласково предлагает Кира. — Я еще говорил об амнестической афазии — это вроде того, что вы заговариваетесь или не можете правильно назвать знакомые предметы.
— А!.. Ладно. Помогите встать. Громко стеная, Фло кое-как становится на ноги, оглядывается и беспомощно замечает:
— Я действительно… Я совершенно забыла, о чем мы говорили перед тем, как вы начали меня обзывать научными терминами.
— О сейфе.
— О каком еще сейфе?
— От которого у вас был запасной ключ.
— Ключи украли вместе с чемоданом, слесарь на лестнице стал стаскивать с меня юбку, когда я решила повеситься, упала люстра, а муж ушел к виолончелистке!
“Господи, зачем я еще приплела сюда какую-то виолончелистку?!”
“Меня тошнит от звука виолончели, от вида голых женских коленок, от запаха подмышек — дезодорант, побежденный потом здоровой женщины, — если я не найду пакет с бумагами, меня убьют сегодня ночью в двадцать три сорок пять или, если мне захочется поиграть в прятки, — в любой другой день; на этой неделе, и в Москве это будет, в Париже или в Картахене, это будет совершенно равнозначно для виолончелистки и для меня с точки зрения ее и моего пребывания в Вечности… Почему она сказала “виолончелистка”? Она не могла знать, что образ смерти для меня — это женщина с виолончелью между ног — расставленные голые женские коленки, а между ними виолончельно вырезанный гроб; и смычок в сильной костлявой руке, как напильник…”
— Эй, очнитесь!
— Что?.. — дергается Кира. — О чем это мы?
— О сейфе, о слесаре, о люстре!
— Послушайте. — Кира вдруг стал на колени и неуклюже завалился набок, усаживаясь на полу. — У меня от вас ужасно болит голова, я вообще плохо переношу суицидников. Я пришел в эту квартиру, потому что мой пациент прыгнул с крыши и зацепился одеждой за железку, выступающую с вашего балкона. А у него были важные бумаги, понимаете? Я пришел посмотреть балкон, и вообще… А тут вы с люстрой. Помогите мне найти бумаги.
