— Скажем так, на девяносто семь.
— Три процента не так уж мало. Сам знаешь.
— У нее здесь важная работа, — не сдавался Мило. — И я не хочу, чтобы все пошло насмарку.
— Не забывай, Энджела Йейтс — шеф нашего бюро.
— Она идет по следу Тигра. — Молчание. — Том, не придуривайся. Ты сам посылал ей его фотографии. Почему мне-то ничего не сказал?
— Мило. — В голосе шефа зазвучали — пусть и не очень отчетливо — начальственные нотки. — Мило, не делай вид, будто знаешь все, что здесь делается. Ты меня понял? Я принял решение, которое в то время представлялось единственно верным. К тому же Энджела сама хотела провернуть дело без лишнего шума. Я пошел ей навстречу.
— Разумеется.
— Ну и что у нее есть?
— Она накопала гораздо больше, чем я. У нее есть видеозапись из марсельского отделения швейцарского «Юнион-банка». Тигр получал там гонорар за убийство Мишеля Бушара. Триста тысяч. Энджела проследила счет — его открыл в Цюрихе некий Рольф Винтерберг.
— Винтерберг, — медленно, вероятно записывая, повторил Грейнджер.
— Нам следовало с самого начала пустить ее по следу Тигра. Тогда и взяли бы его гораздо раньше. По сравнению с Энджелой я — тупица.
— Буду иметь в виду. Но если она торгует нашими секретами, я должен это знать.
— Хорошо.
— Ты ведь не станешь ему мешать?
— Кому?
— Эйннеру.
— Ты меня знаешь, Том. Всегда рад помочь.
14
В начале пятого Мило, переодевшись в футболку и джинсы, вернулся в парк. Наушники айпода скрывала мягкая фетровая шляпа-трилби, купленная в магазинчике возле отеля. Маскировочный комплект довершали солнцезащитные очки. Узнать его в таком виде на мониторах системы внешнего наблюдения посольства можно было лишь при внимательном, целенаправленном поиске, и Мило рассчитывал, что до этого не дойдет.
Старушку на скамейке в парке сменил старик в потрепанном клубном пиджаке. Рядом с ним валялся замызганный пластиковый пакет. Цветочный фургон по-прежнему стоял на авеню Габриель.
Ждать предстояло по крайней мере до пяти, и Мило, надеясь поднять настроение, переключился на станцию, продолжавшую передавать французские песенки шестидесятых. Снова Франс Галль, потом Шанталь Гойя, Джейн Биркин, Франсуаза Арди, Анна Карина и наконец Брижит Бардо с еще одной вещью Сержа Гензбура, песенкой «Comic Strip».
В 17.10 в парк хлынули люди, спешившие после работы домой. Даже старик на скамейке заволновался и повернулся к посольству.
Поскольку ворот посольства с того места, где он находился, видно не было, Мило направился к авеню Габриель, прикрываясь плеером и делая вид, что с ним возникли какие-то проблемы. Краем глаза он увидел, как старик медленно, потирая поясницу, поднялся со скамейки и тут же наклонился, якобы завязывая шнурки.
Мило тоже пришлось отвернуться, потому что Энджела как раз миновала цветочный фургон и входила в парк, направляясь к станции метро на площади Согласия. Он поспешил смешаться с толпой. Старик последовал за Энджелой.
Торопливо перейдя улицу, Мило поспешил к сдававшему назад минивэну и постучал в затемненное заднее окно.
Эйннер отозвался не сразу — наверное, рассчитывал, что Мило, не дождавшись ответа, просто уйдет. Впрочем, надолго терпения не хватило. Дверь открылась, он выглянул. Губы выглядели ужасно, все изжеваны.
— Какого черта, Уивер? Что ты здесь делаешь?
— Подбросишь?
— Убирайся. Отправляйся домой.
Он попытался закрыть дверцу — Мило помешал.
— Пожалуйста, Джеймс. Мне нужно быть с вами.
— Что тебе нужно, так это вернуться домой.
— Перестань. Если ее придется брать, я вам пригожусь. Обещаю, не убежит.
Эйннер заколебался.
— Поверь, я лишь хочу помочь, — пообещал Мило.
— А с Томом ты это утряс?
— Можешь сам ему позвонить.
Эйннер открыл дверцу пошире и ухмыльнулся, показывая, что и с ним договориться можно.
— Ну и видок у тебя, как у озабоченного подростка.
От ответного комментария Мило воздержался.
Передвижной контрольный центр был оснащен всем необходимым: двумя лэптопами, двумя плоскими мониторами, подключенными к мэйнфрейму, генератором, микрофонами и динамиками. Вдоль правой стены — откидные сиденья. Свободного места почти не оставалось, так что пришлось потесниться. Сидевший за рулем посольский водитель то поддавал газу, то давил на тормоз. Энджела снимала квартиру в одиннадцатом округе, и Эйннер всю дорогу оставался на связи со своими людьми. Из их докладов следовало, что Энджела села в метро, вышла на площади Нации и далее направилась пешком по авеню Филиппа Огюста к улице Александра Дюма.
— Хорошо, что ты тут за главного, — заметил Мило.
На экране появился жилой дом. Сигнал поступал с установленной на нем камеры с широкоугольным объективом. Энджела прошла через стеклянную дверь.
— Если ты здесь только для того, чтобы упражняться в сарказме, — ответил Эйннер, не отрываясь от экрана, — мы тебя живо отвезем в аэропорт.
— Извини, Джеймс.
Дальше ехали молча.
В одиннадцатом округе обосновалось немало сотрудников американского дипломатического корпуса; тут и там у тротуаров стояли «БМВ» и «мерседесы».
В динамике щелкнуло, и Мило услышал короткую мелодию тонального вызова.
— Прослушиваете ее телефон? — спросил он.
На экране возник набранный номер: 825 030 030.
— А ты как думал, Уивер? Мы не какие-нибудь любители.
— Энджела тоже. Спорю на отпуск, что она знает о прослушке.
— Тсс.
— «Пицца Хат», — произнес приятный женский голос.
Компьютерный телефонный справочник подтвердил, что номер действительно принадлежит пиццерии.
Энджела заказала гавайскую пиццу, греческий салат и упаковку пива «Стелла Артуа».
— Любит поесть, — прокомментировал Эйннер и, пробежав пальцами по клавиатуре, ввел новую команду.
Под крышей минивэна ожил второй монитор, на который поступала картинка с видом гостиной. Появившаяся секундой позже Энджела прошла к дивану и зевнула. Похоже, после выпитого за ланчем шампанского остаток трудового дня превратился для нее в утомительную повинность. Отыскав среди подушек пульт, она устало опустилась на диван и включила телевизор. Они не видели экран, но слышали периодически повторяющийся смех. Энджела стащила сапожки и поставила их возле кофейного столика.
Фургон остановился.
— Приехали, — бросил через плечо водитель.
