— Расскажи про Энджелу.
Мило остановился. Опустил щетку.
— Тебе это лучше не знать.
— Она умерла?
— Да.
— Как?
— Я не могу этого рассказать.
Он сунул щетку в рот, показывая, что вопрос исчерпан, но на этот раз его решительность почему-то отозвалась вспышкой раздражения.
— Знаешь, Мило, иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю.
Он сплюнул, закрыл кран и повернулся к ней.
— В чем дело?
Тина вздохнула.
— Наверное, во всей этой секретности. За последний год ты уже несколько раз куда-то уезжал и возвращался то с синяками, то хмурый, но никогда ничего не рассказывал, словно мне не полагается знать, что с моим мужем, словно ты мне не доверяешь.
— Дело не в недоверии…
— Знаю, — перебила она сердито. — Ты нас бережешь. Ты нас защищаешь. Ни мне, ни Стефани от этого не легче.
— Некоторые супруги вообще ни о чем не догадываются. Некоторые думают, что они замужем за страховым агентом, военным корреспондентом или финансовым консультантом. Ты знаешь намного больше иных.
— Они знали своих мужей до того, как те перешли на работу в Компанию.
Глаза его как будто похолодели.
— Я сообщил тебе все. Если история показалась неинтересной, извини.
— Перестань. — Она поднялась. — Делай, как хочешь. Но только не вынуждай меня самой докапываться до правды, роясь в твоих карманах. Это унизительно.
Выйти Тина не успела — Мило схватил ее за плечи, повернул к себе.
— Хочешь знать, что случилось в Париже? Я расскажу. Энджелу Йейтс отправили. Кто это сделал, не знаю, но вот так она умерла.
Тина вдруг отчетливо представила миловидную, голубоглазую женщину, с которой они провели весь вечер, которая ела вместе с ними стейки, смешила и сама смеялась.
— Ясно, — пробормотала она.
— Ничего тебе не ясно. Потому что, как я думаю, умерла она из-за того, что Компания пользовалась непроверенной информацией. А значит, и я, когда проводил расследование в отношении Энджелы, тоже пользовался непроверенной информацией. И следовательно, тоже несу ответственность за ее смерть.
Она не смогла выдавить из себя еще одно «ясно» и только ошеломленно смотрела на него.
Мило опустил руки и печально улыбнулся.
— А в Даллас я летал, потому что шел по следу Тигра.
— Тигра? Ты имеешь в виду того знаменитого…
— Да, того знаменитого киллера. Я нашел его в одном городишке в Теннесси, где он и умер у меня на глазах. Самоубийство. Приятного там было мало. Думаю, его смерть как-то связана со смертью Энджелы.
— Но… как?
Он не ответил, а когда заговорил, только еще больше все запутал.
— Я — глупец. Не знаю даже половины того, что должен знать, и это меня расстраивает. К тому же мне грозят неприятности. С одной стороны шавки из Лэнгли, с другой — женщина из Министерства безопасности, которая считает, что это я убил Тигра — она нашла мои отпечатки у него на лице. А схватил я его, потому что он назвал ваши имена, вспомнил про тебя и Стеф. Я испугался за вас.
Тина снова открыла рот, но теперь в легких не нашлось воздуху. Кругом была сырость, влага, и она как будто вдыхала воду. Мило снова взял ее за плечи и повел через холл в спальню. Где-то по пути с него сползло полотенце, так что маршрут он заканчивал голышом.
— Но… ты должен что-то сделать, — заговорила наконец Тина. — Должен доказать, что не убивал его.
— Докажу, — ответил он, и она даже поверила ему. — Все в порядке?
Тина кивнула. Она желала правды, получила ее, пусть даже не всю, и теперь не знала, как с ней справиться. Конечно, нужно было понимать, что если Мило что-то скрывает, то делает это в их со Стефани интересах, что для молчания есть основательная причина, что ей и прочим, простым, законопослушным гражданам лучше оставаться в неведении.
Она лежала на кровати и смотрела в потолок. Мило помог поднять ноги и укрыться.
— Бедная Энджела, — прошептала Тина.
— Кто?
Она подняла голову и увидела у двери Стефани, которая с интересом смотрела на голого отца. В руках у нее было злосчастное полотенце.
— Могли бы и дверь закрыть, — фыркнула Стефани.
Мило рассмеялся — легко и непринужденно.
— Будь добра, верни мое полотенце, ладно?
Она подала полотенце, однако уходить не спешила.
— Эй, ребенок! Дай мне одеться, и мы поговорим, кто чем хочет заняться в «Дисней уорлде».
Аргумент подействовал, Стефани вышла.
— Уверен, что нам стоит ехать сейчас?
Мило снова перепоясался полотенцем.
— Я собираюсь в отпуск с семьей, и пусть кто-нибудь только посмеет мне помешать.
Всего час назад такого рода ответ вполне бы ее устроил, но теперь, зная то, что узнала, и слыша его жесткий, почти жестокий тон, Тина уже сильно сомневалась, что ей по-прежнему куда-то хочется.
22
То воскресное утро не отличалось от большинства других таких же. Обычно женатые мужчины сначала к ним привыкают, а потом впадают от них в зависимость. Свежий аромат сваренного кофе, запах яичницы с ветчиной, шорох газеты, разлетевшиеся по полу рекламные приложения, и все бродят по дому неспешно и в свободных халатах. Мило читал «Нью-Йорк таймс». В передовой говорилось о стратегическом провале администрации, которая так и не смогла через шесть лет после вторжения вывести из Афганистана американские войска, оставив там прочное, стабильное правительство. Настроения такой материал не добавлял. Мило уже переворачивал страницу, когда заметил помещенное ниже письмо редактору от «доктора Марвана Л. Хамбуле из Колумбийского университета», касающееся поддержанного США эмбарго в отношении Судана. Если бы не Энджела, он, скорее всего, оставил бы письмо без внимания.
«И хотя цели его — в частности, достижение мирного урегулирования в Дарфуре — достойны одобрения, практические результаты ничтожны. Опираясь на помощь Китая, вкладывающего значительные средства в развитие нефтедобывающей отрасли, президент аль-Башир вполне может обойтись без финансовых вливаний Запада. При нынешнем положении в стране он получает не только деньги, но и оружие для продолжения войны в Дарфуре и защиты от экстремистов в Хартуме.
Что касается торгового эмбарго, то оно прежде всего лишает потенциального дохода осажденных жителей Дарфура, не имеющих никакой выгоды от присутствия в Судане китайских холдингов».
Продолжая далее, доктор Хамбуле пояснял, что наиболее действенным средством приведения президента аль-Башира за стол переговоров было бы предложение американской помощи для подавления терзающих столицу джихадистов. «Другими словами, предложение пряника вместо кнута».
