Потом Фрэнк угостил ее обедом в траттории и много рассказывал о Европе, в которой прожил много лет. Особенно интересными показались Тине истории об обосновавшихся здесь американцах. Потом он настоял на том, чтобы оплатить завтрак. Она приняла это за грубоватый намек, но ошиблась: проводив до отеля, Фрэнк поцеловал ее в щеку — на европейский манер — и пожелал спокойной ночи. Настоящий джентльмен, в отличие от околачивающихся на каждом углу итальянцев.
Проснувшись рано утром во вторник, Тина быстро умылась и начала складывать вещи, готовясь к возвращению домой — до ее рейса оставались ровно сутки. Досадно — только-только привыкла к смене часовых поясов и познакомилась наконец с интересным, культурным мужчиной, как уже надо улетать. Последний день она собиралась посвятить поездке на остров Мурано — посмотреть на знаменитых мастеров-стеклодувов.
Своими планами Тина поделилась с Фрэнком, когда они подходили к великолепной, но, к сожалению, загаженной голубями площади Сан-Марко.
— Сегодня я вас приглашаю, — сказала она. — Катер отправляется через час.
— Я бы с удовольствием, — вздохнул он, подводя ее к открытому кафе, — но проклятая работа не позволяет. Русский может позвонить в любой момент, и если меня не будет на месте, сделка сорвется.
Во время завтрака Фрэнк был непривычно молчалив и рассеян, а в какой-то момент вдруг напрягся и посмотрел куда-то мимо нее.
— Что такое?
Проследив за его взглядом, она увидела плотного, бритого наголо мужчину с крепкой шеей, который шел через толпу в их направлении.
— Палаццо, — коротко объяснил Фрэнк, нервно покусывая нижнюю губу. — Надеюсь, они дадут нам позавтракать.
— Ничего страшного, поедим потом.
Лысый добрался до их столика. Потная голова блестела под солнцем.
— Все готово, — сказал он с сильным русским акцентом.
Фрэнк промокнул губы салфеткой.
— Подождете, пока мы позавтракаем?
— Нет.
Он смущенно посмотрел на Тину и положил салфетку на стол. Руки у него дрожали. Неужели от страха? Или от волнения — комиссионные наверняка огромные. Потом он вдруг улыбнулся ей.
— Хотите посмотреть? Это настоящий дворец.
Тина посмотрела на тарелку с недоеденным завтраком, потом на русского.
— Может быть, мне лучше…
— Чепуха, — оборвал ее Фрэнк и повернулся к русскому: — Надеюсь, с этим проблем не будет?
Лысый замялся.
— Вот так, — Фрэнк подал руку, помогая Тине подняться и выйти из-за стола. — Только не слишком быстро, — сказал он русскому. — Ей тяжело.
Едва войдя в палаццо через переднюю дверь и очутившись перед уходящей в полумрак крутой, узкой лестницей, Тина пожалела, что согласилась составить Фрэнку компанию. Лысый русский напоминал головореза славянина, которых так много в современных боевиках, а пешая прогулка от площади Сан-Марко изрядно ее утомила. И теперь еще лестница…
— Может быть, я подожду здесь?
Фрэнк посмотрел на нее чуть ли не со страхом.
— Понимаю, вы устали, но там есть что посмотреть. Поверьте мне, не пожалеете.
— Но…
— Идемте.
Русский был уже на середине пролета.
Фрэнк протянул руку.
— Я вам помогу.
И она уступила. В конце концов, до сих пор он вел себя по-джентльменски. Вызывая из памяти картины прошлого вечера — обед, опера, — Тина постаралась отвлечься от неприятных ощущений. Наверху она оглянулась, но увидела только мрачные, тонущие в тени старинные здания. А потом русский открыл дверь, и мрак рассеялся.
Она переступила порог.
Да, Фрэнк был прав — сюда стоило прийти.
Он подвел ее к изящному дивану в стиле Тенрейро. Русский прошел в другую комнату.
— А вы не шутили, — Тина повернулась, оглядывая комнату.
— Ну, что я говорил? — Фрэнк посмотрел на дверь, за которой исчез русский и которая осталась чуть приоткрытой. — Послушайте, мне нужно просмотреть бумаги, а потом я покажу вам остальное.
— Правда? — Тина чувствовала себя ребенком, получившим неожиданный подарок. — Было бы интересно.
— Я быстро.
Фрэнк погладил ее по плечу, теплому и влажному после отнявшего много сил подъема по лестнице, и вслед за русским проскользнул в соседнюю комнату.
Работая в библиотеке МПИ, Тина многое узнала о дизайнерской мебели, главным образом из журналов, но в жизни никогда ее не видела. В углу стояло кресло из черной кожи и розового дерева бразильского мастера Серхио Родригеса. Напротив кресла — шезлонг, созданный по заказу Полем Татлом в 1972-м. Сама Тина сидела на диване из розового дерева бразильского дизайнера Жоакима Тенрейро. В какой-то момент она поймала себя на банальной мысли — а сколько все это стоит?
Посторонний звук заставил обернуться — в комнату с террасы вошла роскошная девушка лет двенадцати-тринадцати. У нее были прямые, доходившие до талии каштановые волосы. Под розовым летним платьем проступал силуэт юного, но уже не детского тела.
— Привет, — сказала Тина.
Взгляд девушки остановился на ее животе. Она быстро произнесла что-то по-немецки и, пройдя через комнату, села рядом с Тиной на диване. Нерешительно протянула руку.
— Можно?
Тина кивнула. Девушка осторожно погладила живот. Щеки ее порозовели.
— Я. Тоже.
От удивления Тина открыла рот.
— Ты беременна?
Девушка нахмурилась, потом закивала.
— Ja. Я иметь ребенок. Буду иметь.
— О…
Интересно, подумала Тина, знают ли ее родители.
Девушка протянула руку.
— Ингрид. Мое имя.
Тина пожала маленькую, сухую ладошку.
— А я — Тина. Ты здесь живешь?
Ингрид, кажется, не поняла, но тут внутренняя дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий пожилой мужчина с тронутыми сединой волнистыми волосами и в безупречно пошитом костюме. За ним следовал Фрэнк, выглядевший непривычно робко.
Девушка положила руку на живот Тины.
— Sehen Sie, Роман!
Роман, подойдя к дивану, обворожительно улыбнулся. Тина не стала возражать, когда он, взяв ее руку, склонился над ней в галантном поцелуе.
— Что может быть прекраснее женщины, ждущей ребенка. Рад познакомиться, мисс…
— Кроу. Тина Кроу. Вы ее отец?
— Дядя. Роман Угримов.
— Должна сказать, мистер Угримов, у вас красивый дом. Просто восхитительный.
Угримов, кивнув в знак благодарности, повернулся к девушке.
