Она думает несколько секунд, потом кладет пистолет обратно. Не придумала ничего подходящего для этой игрушки. Действительно, зачем ей пистолет, если есть отвертка…
Скука, да и только. Достает пачки денег, одну листает и по ходу интересуется:
— В кого стреляли?
— А-а-а?…
— Из пистолета недавно стреляли.
Молчу, потому что совершенно ничего не приходит в голову. Сказать, что в любопытных гостей? Сколько, однако, денег у этих Сидоркиных в сейфе, надо же, еще что-то осталось… Ее действительно зовут Марина или это только в паспорте так написано?.. В другом, кстати, ее звали как-то странно… Милисия?.. Летисия… Я зеваю. Это совершенно выводит из себя гостью, запирающую сейф.
— Закрой зевало, — грубо приказывает она.
— Марина, — прошу я, проявляя чудеса терпения, — пошла вон, ты мне надоела. Мало того, что ты теряешь реквизит, так еще и хамишь у меня в доме. Убирайся.
Она застывает у книжных полок. Интересно, будет опять набирать шифр, чтобы достать пистолет? Нет, похоже, не будет. Неуверенно делает шаг ко мне, потом вдруг переходит на жесты глухонемых. Это что-то новенькое! Манит за собой по лестнице вниз. Пачки денег она засунула в куртку за пазуху и одной рукой придерживает полу снизу, чтобы не вывалились. Пнуть ее в спину ногой, что ли?.. Представляю, как она падает, на ступеньки вываливаются деньги, отвертка, нож… Как это все уныло, и почему мне сейчас разрешено идти сзади?
— Извини, — говорит она в кухне, — я не знала, извини.
— Извиняю, — киваю я, надеясь, что на этом визит окончен.
— Я тебя не узнала, — вдруг говорит она, — да и как можно узнать, это я глупость сморозила… Тебя же никто никогда в глаза не видел. Извини, вот деньги…
— Деньги твои, ты сама сказала — моральный ущерб и все такое.
— Не сердись, я тебе звонила каждые три часа, а абонент недоступен, я занервничала, хотела доложить, что произошли непредвиденные обстоятельства, я тебе и из этой квартиры звонила, когда разобралась с мужиком. Из этой самой квартиры перед тем, как перерезать телефонный провод! Смешно, да?
— Очень, — зеваю я.
— Знаешь, мне иногда казалось, — она слишком возбудилась и, похоже, не собирается уходить, — мне казалось, что такое может произойти, что ты сделаешь свой заказ мне или Нике!
Я молчу. Где-то далеко слышен плач ребенка.
— Извини, — говорю я гостье, — детей кормить надо, посуду мыть, стирать, сама понимаешь…
— Смешно, — кивает она с пониманием, — конечно, дети, посуда, стирка. Включи телефон. В следующий раз предупреди заранее, что клиент будет подвижен.
— Обязательно. Мне пора. Марина хватает меня за руку. Сильная хватка, что и говорить.
— Я не смогла забрать пустые канистры из гаража.
— Бери все, что тебе надо, только уходи! — перехожу я к мольбе, отцепляя ее руку.
— Я хотя бы все правильно сделала с мужиком?! — кричит она нервно. — Я когда увидела мертвую дамочку, то не поняла, заказ ведь был на мужика!
— Да какая разница теперь! — кричу и я за компанию. Ну вот, подействовало. Уходит.
Ребенок плачет, черт возьми, почему мне мешают, ребенок плачет?!
Сдергиваю верхнюю одежду и, оставшись по пояс голой, мою грудь над раковиной в кухне. Прикладываю полотенце к своим дирижаблям, поворачиваюсь и… ору от страха.
Сзади, совсем рядом, стоит Марина, а я не слышала шагов. Смотрит на меня остановившимися глазами и несколько раз разевает рот, но не произносит не звука.
— Ну что еще?!
— У тебя мой… мой кофр, — наконец выдавливает она шепотом. — Там, в гараже, я только что…
Думаю несколько секунд, закрыв глаза и прижимая полотенце к соскам.
— А ты бы предпочла, чтобы твой кофр сейчас лежал как вещественное доказательство в отделе убийств, да? Трупы, представь себе, имеют неприятную особенность всплывать! Чем ты перерезала ему горло? — я изо всех сил изображаю рассерженную начальницу.
— Его ножом, ты не подумай чего, он достал свой нож, когда мы дрались, — видно, что Марина отчаялась что-либо понять и теперь удивление на ее лице сменилось подобострастным обожанием.
— Свободна.
Потоптавшись, она опять поворачивается ко мне:
— Я могу взять паспорта или заказать новые…
— Бери, только уходи побыстрей!
— Понимаю.
Бегу по лестнице вверх, забыв о ней на третьей ступеньке.
— Я думал, тебя уже убили! — выразил свою радость старшенький, расхаживающий с орущим мальчиком по комнате.
Бросаю в возмущенное лицо Коли полотенце, и, пока забираю ребенка, моя голая грудь толкается ему в руки.
Затаив дыхание, Поспелов, Петя и дежурный по аппаратуре оперативный работник выслушали хлюпанье и рев воды.
— Что это было? — поинтересовался Поспелов через несколько секунд тишины.
— Это она нашу прослушку из телефона смыла в унитазе, — доложил дежурный.
— И мы теперь не услышим, что делается в кухне? — решил все выяснить до конца Поспелов.
— Ничего, — вздохнул Петя.
— Почему? — не унимается Поспелов.
— Потому что так вход в дом устроен. Из калитки человек подходит к той двери, которая ведет в кухню, понимаете? Получается, что любой гость, который войдет через калитку, обязательно сначала попадет в кухню, а кухонную прослушку только что обнаружили и утопили в унитазе.
— Я спрашиваю, почему там стояла только одна прослушка? Почему не прицепить к люстре, например, или под стол! — следователь Поспелов начал терять терпение.
— Ну вы скажете тоже, Кузьма Ильич, — начал успокаивать его Петя. — Зачем это телефонному мастеру лезть на люстру?
— Ты, Петя, дурак, — вдруг объявил Поспелов и с удовольствием пронаблюдал, как залились алым щеки оперуполномоченного. — Прослушки эти можно было поставить и час назад, пока мы ковырялись с так называемым обыском!
— Это делает другая служба, которая отвечает за прослушивание! — отбил удар Петя и тут же предложил свое решение проблемы:
— Давайте вызовем ей сантехника!
— Сантехника? — удивился Поспелов.
— Она же не могла не видеть это безобразие в ванной, скажем, что недалеко от дома случился за-сор, нужно проверить слив.
Дежурный подал знак, мужчины затихли и выслушали несколько фраз из кабинета.
После вопроса гостьи о стрельбе из пистолета Поспелов уставился тяжелым взглядом на Петю. Петя пожал плечами.
— Все, — кивнул дежурный через несколько минут. — Спустились вниз.
