Книга Сервис с летальным исходом, страница 37. Автор книги Нина Васина

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сервис с летальным исходом»

Cтраница 37

— И что в этом плохого? — Поспелов никак не мог уловить, как связаны законы о похоронной помощи пенсионерам в Польше со студенткой университета Мадленой Кашуткой.

— Знаете, почему этим делом заинтересовались спецслужбы Польши? Потому что там за полтора года больше всего заказных убийств и перестрелок случилось исключительно среди похоронщиков. Улавливаете?

— Это вроде стрельбы в московских редакциях за право печатать учебники? — улавливал Поспелов.

— Правильно, только Польша страна маленькая, там еженедельные похороны выглядели странно. Тем более что стариков по дороге в больницу стало умирать на удивление много, а похоронных бюро осталось на удивление мало. Еле справлялись с оплаченными государством похоронами пенсионеров. Это я ее вычислил! — вдруг повысил голос Ушастый и встал.

— Вы сказали, что и после ухода за нею остались кое-какие обязательства.

— Так, одно маленькое дельце, да только обидно, что никто, кроме нее, его не мог сделать. Она должна была ликвидировать одного человечка, по-тихому, естественным путем, так сказать, как она всегда и делала, да вот незадача… Слишком близкий контакт с объектом, слишком близкий…

— То есть эта ваша учительница пения попалась на чувствах?

— Как сказать, может быть, на чувствах, может быть, на деньгах. Человечек этот непрост, очень непрост, поймать его трудно, а если начнешь открыто ловить — шуму будет на семь газет. Она нашла к нему подход, она ко всем находит подход. — Ушастый остановился в углу и стал ковырять облупившуюся краску. — Были у меня сведения, что бильярдист предложил ей красивую жизнь на Багамах, да я не придал этому значения, дурак, знаете, по-советски полагался на надежность семьи и детей.

— Значит, ваш агент особого назначения, по кличке “Учительница пения”, захотела поменять жизнь, сбежать с объектом, которого вы ей же и заказали, а информацию о готовящемся побеге вам представил, естественно, Успендриков, — Поспелов от такой приятной беседы и собственной сообразительности стащил с носа очки и удовлетворенно прикусил зубами дужку.

— Уже было назначено число проведения операции. Двадцать третье. После этого ей была обещана полная свобода.

— Зачем вы мне это говорите? — насторожился Поспелов.

— Дети, гражданин начальник, что с детьми делать будете?

— У вашей “Учительницы” была помощница? — поинтересовался Поспелов не в тему.

— Понятия не имею. Зачем это вам?

— Тут ведь как получается, — Поспелов тоже встал, подошел к стене, которую продолжал расковыривать Ушастый, — в Оке выловили самоубийцу с металлическим кофром в руке, откачали, допросили, сняли отпечатки, как полагается, и отправили ее на все четыре стороны, то есть отвезли на вокзал и вручили билет на электричку. Под наблюдением, естественно. А она села в такси и поехала по адресу на письме из чемоданчика — прямехонько в Подмоклово, на Московскую, двадцать два.

— И что? — Ушастый смотрел равнодушно.

— Ничего. Сидит теперь там в доме, принимает гостей, кормит детей грудью. Это касательно вашего вопроса о детях.

— Почему она туда поехала?

— А кто ее поймет? Может, ехать больше было некуда. Мы не могли спросить, потому что конверт с адресом находился в тайнике.

— Что было в чемодане?

— О, в чемодане было столько всего, что сразу и не перечислишь, когда мой опер вернется, он вам покажет опись. Но меня вызвали, как я уже говорил, из-за кислоты в термосе.

— Это чемодан самоубийцы?

— Говорит, что ее. Говорит, что подрабатывает анатомопластикой.

— Имя?

Поспелов задумался. Конечно, Ушастому ничего не стоит затребовать протокол допроса вытащенной из реки Моны Кукулевской, но что-то подсказывало следователю, что не стоит сейчас произносить это имя.

— В одном из паспортов в чемодане было имя Марины Крайвец. В двух других — Летиции Фаркинс. Вот я и подумал, если ваша протеже имела напарницу…

— Учту. Спасибо, я в долгу не остаюсь никогда.

— Эта самая Марина Крайвец, или Петиция, посетила дом. Она пришла ругаться. Вместо одного тела, с ее слов, пришлось растворить два — мужчины и женщины. Как она сама сказала, потребовалось три канистры. Вам это о чем-нибудь говорит?

Ушастый, застыв глазами где-то на уровне лба Поспелова, поинтересовался:

— Где у вас тут туалет?

— Налево по коридору, только вы уж простите, пока выяснение личности не закончено…

— Знаю, — перебил Ушастый и сам позвал охранника.

ОШИБКА

Изгнанный из кабинета Петя вышел на улицу. Побродил по двору изолятора и пошел к зданию ОВД через дорогу. Он был раздосадован и ничего не понимал. На разъезде столкнулся с выбегавшими на выезд оперативниками. Женщина облила кислотой соседку, кота соседки, два кактуса на подоконнике в кухне соседки, а остатки ядовитой жидкости вылила в аквариум. Соседки. “Ну что, кислотник, поедешь пробу брать? Нарушительница спряталась на чердаке пятиэтажного дома, заряди обойму, надень бронежилет, вдруг это ваша учительница пения сбрендила и теперь палит по мирным жителям из охотничьего ружья!”

Петя попросил задержать выезд на пару минут и бросился в изолятор к следователю. Правая рука сама нащупала кобуру, он увидел Поспелова, что-то объясняющего охраннику, и только было собрался его окликнуть, как наткнулся на отстраненный ускользающий взгляд следователя.

Охранник у двери кабинета, путаясь и иногда покручивая пальцем у виска, кое-как объяснил Пете, что передал Поспелов.

Сначала Петя ничего не понял. Поспелов — человек, приезжий из Москвы, — не имел никакого права увольнять оперуполномоченного, приставленного к нему на время ведения дела. Самое большое, на что тот имел право, — попросить у местного начальства заменить его другим опером, но какого черта?!

Охранник не разрешил ему войти в кабинет и немедленно все выяснить лично у Поспелова.

Петя отошел к окну и задумался.

Ему показалось, что огромное темное облако над деревьями провисло тяжелым холодным выменем. Петя сам не понял, почему ему, человеку городскому, вдруг пришло на ум это странное и зловещее слово — “вымя”? — но вместе со словом на сердце легла тревога ощущением где-то допущенного промаха.

— Тут ребята спрашивают, ты едешь? — окликнули его из конца коридора.

В машине, в гомоне и трясучке, Петя достал из кобуры оружие, рассмотрел его и даже не удивился — только похолодело сердце. Это был “ПМ”, достаточно ухоженный и тоже старый, но не его. Так, спокойно, что там в обойме?.. Полная… Такого Петя от судьбы не ожидал. Если бы он сейчас не ехал с ребятами, а бродил по коридорам изолятора, то направился бы прямиком к начальству — подать рапорт об увольнении. Халатность — это мягко сказано. Полное помутнение рассудка должно было наступить у двадцатичетырехлетнего оперуполномоченного отдела по особо тяжким, если он такое натворил с личным оружием.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация