— Почему?
— Ты видел замок на двери ванной? Мне его ни за что не выломать. Нет, конечно, часа через два равномерного долбежа плечом он может расшататься, но к этому времени, сам понимаешь, что с тобой, наклонившимся в петле, произойдет…
— То есть повешение сидя в ванной отпадает? А если я сделаю это прямо здесь, в спальне?
Мы оба смотрим на потолок. Слегка светясь стекляшками от пойманного лунного света, над нами нависает грандиозная люстра.
— Потолки тут три пятьдесят, не меньше, — шепотом замечаю я.
— Я видел стремянку в мастерской, — шепотом замечает Коля.
— Я уже тебе говорила, ты слишком тяжелый и длинный. Если просто перепилить ножом галстук и наблюдать, как ты, бездыханный, грохнешься на пол, это наверняка кончится еще одним гипсом… А пока я тебя аккуратно стащу вниз, так намучаюсь, какой уж тут секс…
— Ладно. Тогда подойди и поцелуй меня. В губы, — уточняет Коля.
— А это еще зачем?
— Просто так. Все равно пришлось бы делать мне искусственное дыхание.
Подхожу к окну и замечаю, что Коля трясется, вцепившись заведенными назад руками в подоконник.
— Наклонись!
— Нет уж. Это ты меня целуешь, а не я тебя! Удивляясь собственному слабоумию, подкатываю пуфик, становлюсь на него и целую мальчика в ледяные губы. Разболталась, идиотка…
После второй, более длительной попытки согреть его губы Коля начал крениться в сторону и свалился со страшным грохотом на пол. Дальше — все по тексту: иду за нашатырем, чтобы дать ему понюхать ватку.
— Что там у вас случилось? — интересуется следователь Поспелов в коридоре.
— Все в порядке. Условное самоубийство, обморок и так далее…
— Приходил человек, обыскал дом, — сообщает следователь. — Первым делом заглянул в багажник “Москвича” в гараже. Знаете, что это значит?
— Что все в порядке, все, как всегда, идите спать.
— Это значит, что они еще не нашли бильярдиста.
БИЛЬЯРДИСТ
В клубе “Лафа” к двенадцати ночи собрались небольшие компании любителей пива и любителей бильярда. Любителей пива, играющих в бильярд, не было. Отдельно сидели наблюдающие — они пили пиво, отдельно — с переполненными пепельницами на столе — бильярдисты.
Сначала всех поражал своими манерами высокий молодой человек аристократической внешности. Трое его друзей выглядели тоже ничего себе, но так хрустнуть пальцами, как ему, так раскрутить кий в длинных пальцах им не удавалось.
Потом появилась местная звезда — Штык со своим сборным кием в футляре, и все внимание переключилось на его ковбойские высокие сапоги, кожанку с дырами в спине, похожими на пулевые отверстия, и совершенно лысую голову.
Принесли шары для серьезной игры.
Осмотрели два стола.
Аристократ разбил первым и за семь минут разделал Штыка под орех.
Любители пива, поставившие на Штыка, с разочарованием вернулись к своим бутылкам.
К половине второго ночи стал собираться народ. Из отрывочных разговоров было понятно, что кое-кому позвонили отдельные любители пива, пригласив посмотреть красивую игру профессионала, а кое-кто впопыхах примчался сюда сам, по какому-то странному наитию азартного игрока почуяв незабываемую ночь.
К половине третьего девушек из бара загрузили в такси и отправили по домам.
Заперли двери.
Тотализатором управлял сам хозяин клуба — одноглазый худой мужчина с огромными ручищами, по прозвищу, естественно, Фредди.
В три трое друзей аристократа встали из-за стола с переполненными пепельницами и достали из футляров свои кии.
Зал замер.
Они играли с аристократом по очереди по шесть партий.
Аристократ к этому времени выпил почти полторы бутылки красного, но твердость рук не потерял. Иногда, склонившись к столу и приготовившись к удару, он вдруг откладывал кий и ложился лбом на сукно, Фредди тогда ворчал, он строго следил, чтобы сукно не трогали лишний раз потными руками.
Играл аристократ красиво. Иногда проигрывал, с кривой усмешкой на пунцовых губах, тогда ухоженные усики превращали его усмешку в зловещую гримасу, и все понимали, что аристократ проигрывает специально, и это было вдвойне увлекательно, потому что не понимали — зачем.
В четыре аристократ потребовал рюмку коньяка.
Опустошив ее одним глотком, он, не глядя, сунул рюмку кому-то назад, ткнул ею в тело ближе всех стоящего зрителя, и оперуполномоченный Петя, в чью грудь ткнулась рюмка, еле живой от напряжения и усталости, чуть не сорвался и не обозвал короля этой ночи самыми последними словами.
После коньяка аристократ не выиграл ни одной партии.
Двое друзей подхватили его под мышки и поволокли к выходу. Третий нес куртки и кии и расшаркивался по дороге, видно было, что он ничего не понимает.
Большая компания вышла проводить странную четверку. Но, постояв минут десять на улице, люди поняли, что гости чего-то ждут, и потихоньку разошлись.
У дверей клуба на улице остался Петя и парочка особенно любопытных болельщиков.
Бильярдист висел на двоих мужчинах, болтаясь головой и что-то бормоча.
Трое друзей решали, стоит ли его бросать в мусорный бак или нет.
— Вот так возьмем и в каком-то Задрюпинске закинем его в мусор? — раздумывал вслух один.
— Такой уговор. Он сам три раза перед игрой напомнил, хрен его знает, зачем это ему понадобилось именно здесь, но такой уговор.
— Да здесь и баков мусорных нет! — оглядывался третий.
— Налево через два дома, — пробормотал бильярдист, на секунду приподняв голову.
— Ребята, садитесь, подвезу к станции! — затормозил возле них один из отъезжающих зрителей.
— Нет, спасибо, у нас еще есть одно дельце… Потоптавшись, они потащили бильярдиста по улице, споря, где здесь может быть лево, а где — право.
Оперуполномоченный Петя и парочка зрителей топтались, не понимая, что происходит.
Трое друзей проволокли бильярдиста до конца улицы, вернулись обратно, прислонили его к стене через два дома от клуба, кое-как натянули на него куртку и шапку, взяли за руки и за ноги и закинули в мусорный бак. После чего забрались в свою машину (московские номера) и укатили.
Артур Карлович Бехтев, оказавшись спиной на неудобном мусоре, открыл глаза и обнаружил, что на него смотрит сверху чье-то лицо. Он хотел махнуть рукой, мол, проходи дальше, мужик, и для этого даже с большим трудом вытащил из-под себя руку, но лицо пропало, а потом опять появилось, но уже совсем другое.
