— Мы должны позволить Энни повеселиться, а он весьма респектабельный молодой человек, разве нет? Понимаешь, дома у нее не было возможности знакомиться с мужчинами, как у меня. А он вполне себе джентльмен.
— В самом деле? Я решил было, что он ужаснейший невежа.
— Ты такой привередливый, — сказала Дженни. — Не вижу в нем ничего плохого.
Добравшись до гостиницы, Энни, увлекшись беседой с новым знакомым, остановилась в ожидании остальных. Она была похожа на Дженни настолько, насколько возможно для совершенно неприметной женщины быть похожей на красивую. Энни обладала такой же изящной фигурой, но ее волосы, уложенные с чрезмерной тщательностью, казались тусклыми, а цвет лица не отличался изысканной нежностью, как у старшей сестры.
— Дженни! — воскликнула она. — Он отказывается зайти на чай, говорит, вы с мужем хотите побыть наедине. Скажите ему, что с этим нет проблем.
— Конечно, нет проблем, — кивнула Дженни. — Можете зайти и выпить с нами чашку чая, а потом мы все отправимся гулять.
Он, очевидно, был остроумным человеком, потому что Бэзил, умываясь, слышал, как обе дамы в соседней комнате заходятся громким смехом. Наконец Дженни объявила, что чай готов, и Бэзил был вынужден войти. Его жена, чувствовавшая себя намного лучше, смеялась, громко разговаривала и явно пребывала в прекрасном настроении. Все трое, судя по всему, отлично провели последние две недели, они так и сыпали только им понятными шутками. Бэзил, раздраженный вторжением незнакомца, не пытался вступить в разговор и сидел тихо, а через некоторое время взял газету. Энни бросила на него злобный взгляд, а мистер Хиггинс, раз или два посмотрев с некоторым сомнением, все же продолжил череду забавных историй. Вероятно, у него тоже был повод для раздражения, поскольку Бэзил выслушивал его лучшие истории с видом человека, умирающего от скуки.
— Ну и как насчет прогулки по променаду? — воскликнул наконец мистер Хиггинс.
— Пойдем, Дженни. — Энни Буш повернулась к Бэзилу: — Вы идете?
Он равнодушно отвлекся от газеты:
— Нет, мне нужно набросать пару писем.
Дженни предпочла составить компанию мужу, и, оставшись одни, они некоторое время говорили о домашних делах. Но между ними чувствовалось какое-то напряжение, и в конце концов Бэзил взялся за чтение. Когда же вернулась Энни, она с недовольством уставилась на него.
— Лучше? — спросила она.
— Вы о чем?
— Я подумала за чаем, что вам нехорошо.
— Благодарю за заботу, я прекрасно себя чувствую.
— Могли бы проявить любезность, а не сидеть молча, как на похоронах, когда у меня в гостях джентльмен!
— Мне жаль, что вы недовольны моим поведением, — тихо ответил он.
— Мистер Хиггинс говорит, что больше не посетит нас, до тех пор пока твой муж не уедет, моя дорогая. Он знает, где он нежеланный гость, и со своей стороны я не могу с ним не согласиться.
— О, Энни, какой вздор! — воскликнула миссис Кент. — Бэзил просто устал.
— Да, путешествие в Брайтон ужасно утомительно, не правда ли? Говорю вам прямо, Бэзил: я требую, чтобы к моим друзьям относились как к джентльменам.
— Вы такое милое существо, Энни… — ответил он, пожав плечами.
После ужина Энни в явном нетерпении ждала, пока служанка не придет с объявлением, что мистер Хиггинс уже у двери, а потом поспешно надела шляпу. Бэзил пару секунд колебался, не желая ее обижать, но решил, что предупредить все же необходимо.
— Послушайте, Энни, вы действительно думаете, что вам стоит идти одной на прогулку вечером с мужчиной, с которым вы случайно познакомились на пирсе?
— То, что я делаю, вас не касается! — агрессивно бросила она. — Я поблагодарю вас за совет в том случае, если сама попрошу его.
— Пойти с тобой, Энни? — спросила ее сестра.
— Нет, не вмешивайся. Я и сама могу за себя постоять, ты это прекрасно знаешь.
Она вышла, демонстративно хлопнув дверью, и Бэзил, нахмурив лоб, молча вернулся к своей книге. Но вскоре он услышал, что Дженни еле слышно плачет.
— Дженни, Дженни! Что случилось? — удивился он.
— О, ничего, — ответила она, вытирая глаза и пытаясь изобразить улыбку. — Просто я так хорошо проводила здесь время. Нужен был лишь ты, чтобы сделать отдых идеальным. Я ждала твоего приезда, но ты все разрушил…
— Мне очень жаль, — вздохнул он, совершенно обескураженный.
Он не знал ни что сказать, ни как ее утешить, поскольку тоже понимал: своим появлением он испортил ей все удовольствие. И несмотря на благие намерения, он, похоже, приносил ей только несчастье. Дженни была самой собой в компании таких, как мистер Хиггинс. Больше всего она любила гулять по променаду, разглядывая людей, или слушать сентиментальные песенки чернокожих менестрелей. Она жаждала веселья, и шума, и всего кричащего и яркого. А то, что мучительно волновало его, нисколько не трогало ее. Дженни полностью удовлетворяло мерзкое вульгарное жилище, которое вызывало отвращение у него. Казалось, будто Бэзил попал в лабиринт недоразумений, из которого не было выхода.
Следующим утром произошел пустяковый инцидент, показавший Бэзилу, как жена относится к нему. Энни, собираясь в церковь, спустилась в костюме, выглядевшем настолько странно, что можно было изумиться извращенной изобретательности, с которой были подобраны цвета. Еще на ней было много дешевых украшений.
— Ну, моя дорогая, в таком виде ты не покажешься на людях! — воскликнула она, увидев, что сегодняшнее одеяние Дженни ничем не отличается от вчерашнего. (Неприязнь к воскресной одежде оставалась для Бэзила одной из непостижимых причуд жены.) — Разве ты не собираешься надеть новую шляпку?
Миссис Кент, скрывая тревогу, взглянула на мужа:
— Я увидела такую красивую шляпку в магазине, Бэзил, и Энни просто заставила меня купить ее. И, должна сказать, она стоила неприлично дешево — всего шесть шиллингов одиннадцать пенсов.
— Случай точно подходящий, чтобы надеть ее, — улыбнулся он.
Через пару минут Дженни вернулась сияющая и румяная, но Бэзил не мог убедить себя, что ее головной убор стоил даже таких денег.
— Тебе нравится? — взволнованно спросила она.
— Очень, — ответил он, надеясь ее порадовать.
— Вот видишь, Дженни, я знала, он не будет возражать. Если бы вы слышали, как она переживала, что вы разозлитесь и вам не понравится шляпка!
— Бэзил говорит, мне больше всего идет черное, — попыталась оправдаться Дженни.
— Мужчины вообще не разбираются в моде, — заявила Энни. — Если бы ты одевалась, как нравится Бэзилу, то выглядела бы ужасно.
Бэзил весьма огорчился, осознав, что жена до сих пор в некотором роде боится его. Очевидно, в ее глазах он был грубоватым созданием, непонятным прихотям которого следовало потакать, и он с горечью подумал о доверии, которое, как он надеялся, установится между ними, о полном союзе, в котором ни одна мысль, ни одно переживание не останется неразделенным. И, зная, что его собственная любовь давно умерла, Бэзил старался убедить себя, что ее любовь тоже угасала. Выходные неимоверно утомили его, и он не без чувства облегчения отправился на станцию в понедельник утром в сопровождении жены.
