— Я так рад, — прошептал он. — Я так рад.
И снова зазвонили колокола, и все присутствующие принялись отсчитывать решительные удары часов. Затем они снова сидели в тишине. А потом темнота стала постепенно рассеиваться, и хотя света еще не было, все чувствовали, что скоро взойдет солнце. В комнату прокралась прохлада уходящей ночи. Тихий звук донесся из кровати, декан подошел и прислушался. Конец был совсем близок. Он опустился на колени и тихим голосом принялся читать молитвы за умирающих:
— «О всемогущий Господь, с которым пребывают души великих, достигших совершенства, после того как их освободили от земного заточения: мы смиренно вверяем душу раба Твоего, нашего дорогого брата, в Твои руки, с величайшей кротостью просим Тебя принять его в царствие Твое. Омой его, молим Тебя, в крови непорочного агнца, умерщвленного, чтобы взять на себя грехи мира, дабы любые небогоугодные поступки, которые он мог совершить в этом бренном мире, повинуясь зову плоти или козням сатаны, нашли очищение и искупление, и он предстал перед Тобой чистым и целомудренным».
Мисс Ли встала и прикоснулась к руке Фрэнка.
— Пойдемте, — прошептала она. — Мы с вами больше ничем не можем помочь. Давайте оставим их.
Он молча встал и последовал за ней. Они осторожно выскользнули из комнаты.
— Я хочу погулять в саду, — произнесла она с дрожью в голосе. На свежем воздухе самообладание, которое она сохраняла до сих пор неимоверными усилиями воли, вдруг изменило ей, и сильная невозмутимая женщина залилась слезами. Рухнув на скамейку, мисс Ли закрыла лицо руками и безудержно зарыдала. — О, это так ужасно! — стенала она. — Это так невероятно глупо, что люди должны умирать.
Фрэнк мрачно посмотрел на нее и с задумчивым видом набил трубку.
— Боюсь, вы очень расстроены. Лучше бы разрешили мне выписать вам с утра один маленький рецептик.
— Не ведите себя как полный идиот! — простонала она. — Думаете, мне нужно ваше дурацкое снотворное?
Он не ответил, но решительно закурил трубку, и, хотя мисс Ли об этом не догадывалась, его слова оказали успокаивающий эффект, на который он и рассчитывал. Смахнув слезы, она взяла его под руку. Они неторопливо прогуливались. Но мисс Ли, не привыкшая давать выход чувствам, все еще дрожала.
— Просто в такие моменты понимаешь, что и вы, и я совершенно бессильны. Когда сердца людей рвутся на части и они жаждут услышать хоть какое-то утешение, когда им тошно от страха перед неизвестностью, мы можем лишь пожать плечами и сказать им, что ничего не знаем. Слишком ужасно думать, что мы никогда больше не увидим тех, кого так глубоко любили. Слишком ужасно думать, что ничто не ждет нас впереди. Я пытаюсь выкинуть смерть из мыслей, я желаю никогда о ней не думать, но она ненавистна, ненавистна. С каждым годом, становясь старше, я все более страстно привязываюсь к жизни. В конце концов, даже если надежды людей незрелы и ошибочны, разве не лучше сохранить их? И уж конечно, идолопоклонничество не самая большая цена, которую приходится платить за чудодейственную поддержку в последние часы жизни, когда все остальное меркнет. И как только у некоторых хватает духа лишать людей простодушных столь великого утешения? Разве вам не кажется, что большинство из нас продали бы душу ради такой веры? Конечно, мы нуждаемся в ней, а иногда так остро, что с трудом можем молиться Богу, которого, как мы знаем, не существует. Очень тяжело стоять в одиночестве и смотреть вперед без всякой надежды.
Они спокойно брели дальше, и вот весело запели птицы. Природа пробуждалась от сна медленно и лениво. Ночь прошла, но день еще не наступил. Деревья и цветы стояли в призрачной дымке, и воздух в первые мгновения рассвета был свеж и прозрачен. Все окутал неведомый аметистовый цвет, словно придававший предметам новые очертания и новые оттенки. В утре чувствовалась какое-то любопытное смущение, и листья шелестели, как живые существа. Небо было безоблачным и серым. А потом вдруг луч желтого света пронзил его, и взошло солнце.
— Знаете, — произнес Фрэнк, — мне кажется, подобно тому, что существует инстинкт выживания, должен быть и инстинкт смерти. Некоторые люди почтенного возраста жаждут освобождения, так же как большинство жаждет дальнейшего существования. Вероятно, в будущем это явление распространится. И так же, как некоторые насекомые, проработав всю жизнь, умирают без сожалений, ввиду истощения всякого желания жить, люди, вероятно, тоже разовьют в себе подобное отношение к смерти. И тогда она перестанет нести ужас, ибо мы будем подходить к ней с такой же радостью, с какой ложимся спать после тяжелого дня.
— А сейчас? — спросила мисс Ли с вымученной улыбкой.
— А сейчас мы должны набраться смелости. В моменты здравомыслия мы разрабатываем некий план жизни, и мы должны придерживаться его, когда наступают нелегкие времена. Я попытаюсь прожить жизнь так, чтобы в конце мог оглядываться назад без сожаления и смотреть вперед без страха.
Но теперь солнце осветило весь сад, утро засияло красотой, которая красноречивее любых слов давала понять, что жизнью нужно наслаждаться и что мир полон радости. Все так же птицы пели веселые песни: певчий дрозд, и черный дрозд, и зяблик, и щебечущий воробей. Величественные старые деревья, которым было около ста лет, стояли не шелохнувшись, а столь любимые деканом розы источали нежнейший аромат.
Но вдруг мисс Ли вскрикнула и, бросив руку Фрэнка, шагнула вперед: на скамейке под деревом сидела Белла, и солнце светило ей в лицо. Она смотрела прямо перед собой широко открытыми глазами, нисколько не ослепленная этим блеском.
— Белла! — воскликнула мисс Ли. — Белла!
Она опустила глаза и прикрыла их рукой, теперь уже ослепнув от золотого света. Счастливая улыбка появилась у нее на губах.
— Он умер, когда солнце осветило комнату. Перед ним раскинулся золотой мост, и он с легкостью отправился в открытые просторы.
— О, мое бедное дитя!
Белла покачала головой и снова улыбнулась:
— Я не жалею. Я рада, что его страданиям пришел конец. Он умер так тихо, что сначала я и не заметила. С трудом поверила, что он не спит. Я сказала отцу, а потом увидела красивую бабочку, золотую бабочку, такой я никогда не видела раньше, и она порхала по комнате. Я не могла отвести от нее глаз — она словно знала, куда держит путь: добралась до солнечного луча и полетела вдоль него, а потом растаяла в голубом небе, и я потеряла ее из виду.
* * *
Через неделю мисс Ли уже была в Лондоне, где собиралась провести весь август, отчасти потому, что так и не решила, где пробыть остаток лета, отчасти потому, что миссис Барлоу-Бассетт пришлось лечь на операцию в частную больницу, но главным образом потому, что присутствие Фрэнка придавало уверенности, что ей будет с кем поговорить, когда она того захочет. Этот месяц невероятно забавлял ее, ибо Лондон в ее глазах в некотором роде уподобился иностранной столице, а поскольку мало кто из ее знакомых остался дома, она чувствовала себя вправе делать все, что пожелает, не рискуя прослыть особой вызывающе экстравагантной.
