И сразу начались проблемы. Поскольку держать в строгой узде экипаж корабля, стоящего в базе, а тем более на заводе, после тяжелой боевой работы невозможно в принципе. У кого-то точно крышу сорвет… И авария, как на «Нерпе», это еще меньшее, что может случиться.
А подводник на берегу — это разговор отдельный. Сначала, конечно, адаптация, ну нам легче, все же не все месяцы неба не видя и воздух исключительно из вентиляции, и Диксон был, и Северодвинск, и Полярный. Но все равно самые первые дни «команду усталую берег покачивал». Ну а потом — женщины, вино, домино! Пират, вернувшийся из набега с полными карманами дублонов, та же самая психология.
Женщин тут много. И на заводе те же малярши, подсобницы, уборщицы. Да и не только. Мужиков многих на фронт забрали, кем заменить? Так даже ППСницы, милиционеры патрульные женского пола, тут обычное дело. А о всяких связистках, медсестрах и прочих тыловых вообще молчу.
Мы — орлы! Гвардейский экипаж — звание гвардейского корабля нам официально утверждено. А это, помимо прочего, и льготные сроки выслуги, и увеличенное денежное довольствие. У всех поголовно грудь в наградах. Отечественная, обе степени как минимум. Звания опять же. Матросов нет вообще, самый младший — это старшина первой статьи, по-сухопутному сержант. Что тоже немаловажно.
Ну и почет.
— С той самой лодки?
Тут даже «жандарм» Кириллов руками разводит, знает про нас весь «Севмаш», а значит, и город, что тут кроме завода есть? Кто-то кому-то сказал, лучшей подруге под большим секретом… и понеслось. Заметил, кстати, разницу мужской и женской логики. Если мужика явно предупредить — это секрет, так что никому, то, скорее всего, слово сдержит — намеренную подляну я не рассматриваю, эту уже по части особистов. А вот у женщин обычное дело: «Ты рассказала про это? — Конечно нет, я ведь не знала, что это секрет». Проверено опытом, и моим, и знакомых.
Короче, постоянно часть экипажа неизвестно где. Нет, после отбоя понятно, по береговому расписанию, одна вахта всегда на корабле, ну а остальные… В восемь подъем флага, развод по работам, и до восемнадцати, когда всем свободным сход на берег. Поскольку жилья на берегу пока что нет, то кому не повезло, в течение ночи возвращаются на «Воронеж». Ну а счастливцы — лишь к подъему флага. Так ведь и днем случается. Или придумывают себе предлоги, срочные дела, по заводской надобности, или просто испаряются, волшебным образом делаясь невидимками для вахты у трапа. Благо многие красавицы северодвинские здесь же на заводе и работают. Хорошо хоть до полного маразма не доходит, как у Веллера в рассказе про морской парад.
И повторяю, гайки перекручивать чревато, резьбу сорвешь! Дома бы проблемы такой не было — сменный экипаж, отдых, санаторий. В девяностые, при Борисе-козле, правда, всякое бывало.
Поневоле приходится и политиком быть. Чем командир, даже очень хороший, от политика отличается? Колчака вспомните, не киношного, а реального. Как очень хороший комфлота оказался никудышным правителем. Это каким местом надо было думать, чтобы в Сибири, где помещиков отродясь не бывало, говорить о будущем награждении своих верных сподвижников землей? А зверства при взымании «продразверстки» и усмирении недовольных крестьян, после чего толпы убежавших в тайгу «зеленых» вмиг стали красными партизанами?
Разница в том, что над командиром — лишь выполнение поставленной задачи и Устав. А думать, как к этому отнесется личный состав, это дело второе. Обязаны подчиниться и исполнять, и у любого командира это в подкорке. Для политика же все с точностью до наоборот. Вы бы голосовали на выборах за того, кто заявит, я сделаю из вас славную нацию и великую державу, но из вас, электората, при этом погибнет пятьдесят процентов? Ну даже десять. Или пять. Все равно — много.
Приходится прессовать командиров БЧ. А те — комдивов и групманов. Ключевой момент: ты должный порядок в своем заведовании обеспечил? Если да — закроем глаза на твои похождения в свободное от вахты время. Если же нет — хрен тебе, а не берег, пока не устранишь! И все патрули проинструктированы. В случае чего, морячков с К-25 не в комендатуру тащить, а сюда. Проштрафившиеся будут снег с причала мести, от стенки и до обеда. Исключительно по соображениям секретности, чтоб не держать в каталажке черт знает с кем, а вдруг сболтнут лишнего, особенно по пьяни?
Вот одного кадра в Архангельске поймали, а это тридцать камэ с гаком! Никакого дезертирства — Дульсинею свою провожал. После него новый порядок с комендачами и ввели, чтобы не возиться с допросами причастных и подписками о неразглашении. Ему втык, групману втык, а дальше? Местного за такое могли и на фронт, в штрафную роту, а с этим что делать?
— Да нет, тащ командир, у меня намерения серьезные, жениться хочу, да и не осталось там у меня никого. Ну и город глянуть захотелось, ведь архангельский я. Потомственный… Так точно!
— Ну смотри, только на бабушке своей не женись, случаем!
— А отчего, тащ командир, мы же историю все равно изменили, и не родня уже она мне, нет тут еще меня!
— Ты в школе учился, или тогда биологию уже не давали? Историю поменяли — но генетика никуда ведь не делась! И если у вас гены будут близкородственные, дети родятся уродами, вот почему такие браки и запрещены.
И пришлось, кроме шуток, нашего «жандарма» напрячь. Тем более что многие уже интересовались: а можно довольствие денежное, по здешним меркам очень даже ничего, родне послать? А где она, так ведь узнать можно, тащ командир?
Так что теперь НКВД занимается еще и поиском наших предков, по списку. И ради посылок, и во избежание, чтоб не было, как у Спилберга, в маму или бабушку влюбиться. Ну и конечно, для контроля, чтобы лишнего не болтать, все предупреждены!
Отец у меня не родился еще. Дед бабушку мою встретит лишь в сорок четвертом. А вот если я деда сейчас увижу, что я ему скажу?
А я где свою единственную встречу? Были у меня после Ирочки женщины знакомые и близкие, но серьезного ничего. В девяностые, когда и жрать нечего, и жить не на что, в воинских частях электричество отключали за неуплату, а нам зарплату по полгода не платили, где там семью заводить. Ну а если еще и дети? В двухтысячные получше стало, но в моду уже вошли «деловые», гораздо более предпочтительные женихи, чем моряк на казенном жалованье, дома почти не бывает.
Здесь же, я смотрю, защитники Отечества в большой цене, а о «деловых» и не слышно. Есть, конечно, всякие, завскладами, завмаги, завбазами, но они сидят тихо, как мыши в норах. Это, кажется, у Зощенко или у Ильфа с Петровым читал, как персонаж из этой братии говорит, на работе я курю «Беломор», а дома «Приму», и боже упаси перепутать! Так что познакомиться с кем-то женского пола не проблема, хотя не построили еще ресторан «Белые ночи», куда в нашем времени спешили мы непременно после похода и откуда после с прекрасной дамой под ручку уходишь, вечер проведя. Зато драмтеатр уже есть, и в доме культуры каждое воскресенье танцы по вечерам, причем с военным оркестром. Что интересно: при антинародном сталинском режиме эти дворцы и дома культуры в городах, клубы даже в последней деревне — святое дело, хоть и война. А при гуманной демократии в мирное время все эти очаги культуры закрывают как нерентабельные. Бутылка водки, и в койку, вот и весь тебе досуг! И все наши, включая Саныча, Петровича, Григорьича, случая не упускают, и еще у наших шик появился: на форму предков вместе с орденами знаки из иного времени нацеплять, «за дальний поход», классность и тому подобное. Выглядит как сюр, но запретов не слушают. Если мы корабль НКВД, мало ли какие у нас особые отличия могли быть?
