Чтобы дать Нике время собраться с мыслями, я задал вопрос:
— Кстати, Ника, а почему вы начали разговор о выживании? Разве это достойная цель?
— Выживание выживанию рознь. Есть выживание индивидуума как самоцель — жить, несмотря ни на что. Выживание личности как индивидуума, то есть сохранение своего сознания и своей личности в любой сложившейся ситуации, иногда вопреки физиологическим желаниям тела. Так шли на смерть христиане, а до них язычники и после них… много кто. А есть еще выживание как социума — то есть выживают только самые нужные, самые активные, те, которые приносят наибольшую пользу в данный момент, а всех остальных — в лагеря или куда подальше… Кажется, я несколько запутанно выражаюсь, — усмехнулась Ника, — слишком научно… а по-простому я даже не знаю, как это сказать.
— Ну почему же слишком научно? Все как раз понятно, более того, мы сегодня не должны ограничиться только голым прагматизмом, ситуация, несмотря на дефицит времени, не позволяет, — я на секунду замялся, — очень утилитарно мыслить. Да и проблема внутренней политики существует, и обходить ее вниманием было бы ошибкой, но это позже. Сейчас надо решить вопрос вашей безопасности и переправки вас в Москву.
Про себя же я в который уже раз задумался о появлении наших гостей из будущего. Что это? Некоторая флуктуация мирового эфира? Но тогда почему в СССР переносятся его соотечественники? При случайном процессе такого быть не должно.
А может, это воздействие, скажем так, некоторых сил, целью которых является изменение хода истории, но какого изменения? А ведь если это не случайность, то вектор можно вычислить, исходя из типажей наших героев. М-да, любопытная перспектива намечается. А вот в машину времени я категорически не верю. Нет ее, это ясно следует из ответа в ноутбуке, полученного по запросу Ники «Машина времени». Следовательно, это была попытка ввести в заблуждение. С какой целью? А ведь скорее всего — это страх. М-да, досадно.
— А позвольте, Дмитрий Михайлович, теперь я вам объясню ситуацию с нашей — попаданской — точки зрения. Сейчас вы видите перед собой только задачу отправить нас в тыл и не допустить, чтобы наши технологии попали немцам. Вполне естественное решение, однако тут несколько «но»… Первое — связь с Большой землей в данный момент не установлена, для того чтобы ее установить, потребуется время. И в это время мы или будем отсиживаться на болотах, или попробуем прорваться к своим. Опять же, векторное расхождение — сидеть на болотах и играть роль посторонних статистов ни я, ни мои парни не будут, даже если вы попытаетесь приказать.
Слушая Нику, мелькнула мысль: «Ника, Ника, разочаровали вы меня, во-первых, появление у противника технологий будущего вы ставите выше решения мелкой тактической задачи, во-вторых, начали со вторичных проблем, являющихся подчиненными первой, в-третьих, тут же сами решили прорваться к своим. И где же логика?»
— Прорываться к своим, — продолжала Ника, — достаточно предсказуемо и вполне немцами ожидаемо, что тоже исключает этот вариант событий. Второе — я недаром сказала о максимальной ценности личного состава: в данный момент — это нанесение такого урона вермахту, при котором наступление на Москву сорвется. Если мы сейчас улетим, уедем или другим способом покинем эти места, то боюсь, наши знания и умения ничего не изменят. Изменить мы можем здесь и сейчас. На нас играет время и наши креативные решения. Не всегда верха могут правильно оценить ситуацию на местах и вовремя среагировать.
М-да, ну что тут скажешь?! Ценность в том, чтобы уничтожить несколько сотен, пусть пару тысяч фашистов? И тем самым изменить ход кампании? А ведь говорить ничего не надо, надо просто попить чайку, но позже подумать.
— Ника Алексеевна, а давайте мы с вами попьем чайку, заодно немного отвлечемся на более практические задачи, я же пока обдумаю ваши тезисы. Боец, принесите нам с товарищем Ивановой чаю.
Мне показалось, что Ника была несколько обескуражена резкой сменой разговора и сидела, о чем-то задумавшись, мне даже показалось, она сейчас не здесь.
— Вы знаете, что такое точка приложения? — начала Ника. — Точка, нажав на которую можно сдвинуть гору. Нажимая в другие места, даже с большей силой, вы ничего не сдвинете. Я считаю, и небезосновательно, что в данный момент точкой приложения служит война в тылу группы армий «Центр». Но о том, чтобы в данную минуту эвакуировать нас в Москву — на это у нас сейчас нет ни сил, ни возможностей. Думаю, что со временем мы окажемся все-таки в Москве. Для нас это тоже важно.
Отлично, Ника, в целом, постановка задачи верна, вопрос только в том, как вычислить данную точку и вектор приложения имеющихся сил. Опять же, в этом плане недооценивать наших молодых людей не стоит, над этой проблемой они ломали голову не один день. У них хранится доподлинная информация о ведении боевых действий и расстановке сил и противника, и наших. В их приборах наличествуют методы быстрой проверки правильности решений, как они говорят, программы. И время для оценки результативности у нас также имеется, и тут Ника права, без связи с командованием операцию переброски проводить не будем. И все-таки сомнения по поводу эффективности воздействия нашего отряда имеются. Слишком велико соотношение между силами вермахта и нашего крохотного отряда. Есть еще вопрос: а насколько можно доверять этим программам? До какой степени они адекватно отразят реакции вермахта на наши диверсионные удары?
И реалистичны ли программы после исчезновения Гудериана? Ну, ничего, подумаем.
— Ника, — сказал я, разливая чай, — давайте вернемся к разговору по подготовке вами снайперских групп. В принципе мы уже решили, что заниматься этим надо, так как идет подготовка?
— Товарищ генерал, две группы скомплектованы, но учеба идет трудно, приходится ломать стереотипы мышления и зашоренность героикой времен прошлой войны. Мне кажется, что все местные мечтают повторить подвиг Гастелло с Матросовым.
— Кого-кого? — удивился я.
— Да были два случая в нашей истории, в первые дни войны летчик капитан Гастелло направил свой горящий самолет на колонну вражеских танков, а Александр Матросов закрыл собой амбразуру, правда, это было в сорок втором, если я правильно помню. Но никто не хочет понимать, что целей две: нанесение урона врагу и столь же главная — остаться живым.
— Вот и отлично, товарищ Иванова, я должен признать, что ваша тактика массированного использования снайперских двоек в ряде ситуаций может оказать страшное воздействие на противника, особенно двоек, подготовленных по вашим методикам. Но почему всего две пары?
— Дмитрий Михайлович, но ведь подготовка таких групп — это штучная работа. Если распыляться, сразу пойдет брак, а вы знаете, что на подготовку каждой группы уходит около двух лет? И при этом с ней работают не только командиры, но и профессиональные психологи.
— Честно скажу, не знаю, хотя что-то такое предполагал, однако, возможно, у нас нет даже пары недель, но вы беретесь за подготовку. Так почему бы не готовить большее число бойцов?
— Дмитрий Михайлович, меня на всех не хватит, а передача опыта от снайпера к снайперу происходить может, но для этого нужен талант педагога, а среди моих снайперов таковых не наблюдается.
