Громов, пройдя богатую событиями жизненную школу, давно понял подобную логику, и это придавало ему спокойствия, житейской мудрости и гарантировало трезвость решений.
Отъехав от дома, Громов не обнаружил ничего подозрительного. Он оставил автомобиль в тихом переулке — пусть ищут, — а затем вышел с Марикой на шумную улицу, где без труда поймал машину до аэропорта.
Не доезжая до аэровокзала, Петр отпустил «бомбилу» и пересел с Марикой на попутный микроавтобус, направляющийся в сторону грузового терминала. Там он нашел проходную, охранявшуюся военными, и вызвал по телефону своего друга Дмитрия, служившего в военно-транспортной авиации. Накануне он уже встретился с ним и предупредил, что, возможно, ему и еще одному «гражданскому лицу» потребуется срочно покинуть город.
— Что за «лицо», красивое? — с понимающей усмешкой спросил Дмитрий.
— Да, очень. Молодая девушка, — признался Петр.
— Ну не «втирай» мне, что по служебной необходимости. Хочешь сэкономить. Имей в виду, на курорт наши транспортники сейчас не летают. Может, только в Абхазию. Тебя это устроит?
— А по другим маршрутам?
Услышав, куда планируются ближайшие полеты, Громов неожиданно обрадовался.
— Вот этот рейс подойдет. Поможешь? В случае острой необходимости.
— Не вопрос. Двоих я пристрою. Особенно если «гражданское лицо» симпатичное.
— Не сомневайся, — заверил Громов.
Появившись у проходной, Дмитрий первым делом посмотрел на Марику и кивнул. Громов не обманул: «гражданское лицо» было весьма привлекательным, хотя и несколько растрепанным, если не сказать испуганным.
— Не волнуйтесь, — успокоил он Марику. — Несколько часов полета, и вы на месте.
«На каком таком месте я окажусь через несколько часов, очень бы хотелось знать, — размышляла девушка. — Но как об этом спросишь? „Простите, а куда мы, собственно, летим?“ Так, что ли? Нет уж, спасибо».
Громов сделал вид, будто не заметил вопросительных взглядов Марики, и удовлетворенно вздохнул:
— Хорошо, что успели. Вылет через час.
— Минут через сорок, — поправил Дмитрий. — Садитесь в «газик», подъедем к самолету.
Загудели запущенные двигатели. На взлетной полосе остался Дмитрий, который меланхолично разглядывал разворачивающийся для разбега «транспортник». Поднявшийся ветер бросал в лицо хлопья снега. Щеки раскраснелись. Он последний раз махнул рукой и, не дожидаясь взлета, сел в микроавтобус.
Громов налил Марике кофе из оставленного заботливым Дмитрием термоса и предложил бутерброды.
— Как я в роли стюарта?
— Международный стандарт. Чувствуется хорошая школа, — пошутила Марика. Только сейчас она почувствовала, как проголодалась. Позавтракать в квартире Громова не успели. Помешали нежданные гости.
Отхлебнув горячий кофе, Марика пришла в себя и наконец спросила:
— Я понимаю, что секрет. Но куда мы все-таки летим?
— На Сахалин, — ответил Петр. — Еще кофе?
Глава 26
Соратники
Вся команда относилась к нему с уважением и даже подчинялась его приказаниям.
Совещание у премьера началось традиционно — с жалоб на министра финансов Кудрявцева.
— Совсем распоясался. Заявляет, что у России пятьдесят лет не будет благоприятных внешних условий. А зачем тогда работать? Для собственного удовольствия? Люди руки опускают, — возмущался вице-премьер Сазонов.
— Вообще-то нам этого не надо. Мы ни от кого не зависим. У нас достаточно ресурсов, — абсолютно спокойно заметил премьер.
— Президент, кстати, возмутился этим заявлением. Посоветовал коллегам по правительству языки поумерить. А если не можешь сдержаться, иди работать в другом месте, — дополнил картину Сазонов.
— Кому и где работать, совместно будем решать, — раздраженно заметил премьер.
* * *
Сазонов знал, кому пожаловаться. В правительстве сложилось твердое мнение, что министр финансов держится на плаву только благодаря личной поддержке премьера. Основания для постоянных жалоб и стенаний, конечно же, были веские. Россия оказалась единственной страной в мире, где финансы отделили от производства. Денег не допросишься. Бизнес в открытую требовал отставки «главного счетовода».
Все напрасно. Потом случилось безобразие с «медленной и плавной девальвацией». Выдали банкам огромные деньги, а они ушли на спекулятивные операции. Зачем тогда экономили? За эти фокусы потребовали отставки председателя Центрального банка. Но премьер и его взял под защиту и тем самым фактически освободил от ответственности. А это выгодно министру финансов. «Банкир-профессор» — его человек.
Можно сколько угодно возмущаться, но если премьер не даст отмашки, то эти «счетоводы» и дальше будут рулить финансами, создавая для всех невыносимые условия. А теперь еще и пугать вздумали.
— Когда я поступал в разведшколу, меня один добрый человек и опытный профессионал предупредил: «Будешь чувствовать себя как слепой, которому сделали операцию на глаза и вернули зрение. Не всякий выдерживает», — поделился воспоминаниями премьер. — К Министерству финансов есть конкретные претензии?
— Вагон и маленькая тележка. Кудрявцев пообещал, что резервный фонд скоро закончится. И придется латать дыры за счет кредитов на внешнем рынке. Собирается взять в долг пять миллиардов долларов.
— Сколько? — переспросил премьер таким тоном, что у Сазонова появилось желание уменьшить цифру в несколько раз.
— Уже десять миллиардов, — сообщил первый вице-премьер Шереметьев, который наблюдал за этой сценой с непроницаемым лицом.
— Для нас это копейки. Нашли из-за чего волноваться, — удовлетворенно кивнул премьер.
«Никогда не знаешь, как он прореагирует», — подумал Шереметьев. Он со злорадством воспринял неудачную попытку Сазонова «наехать» на министра финансов.
У Шереметьева тоже постоянно возникали трудности с прижимистым главой Минфина, но в глубине души он не исключал, что «хранитель кубышки» может оказаться прав. Кроме того, его либеральные взгляды были близки Шереметьеву, и он не хотел отставки главного финансиста.
— Опять правительство ставят перед свершившимся фактом. Разрабатывали стратегию, анализировали, взвешивали, спорили, бюджет просчитывали, а теперь на те же грабли наступаем. — Сазонов был не на шутку возмущен.
— Обсуждай не обсуждай, денег от этого не прибавится, — возразил премьер.
Он закончил просмотр очередной партии документов и бросил их в папку. Бумаги легли криво и кокетливо выглядывали из-под обложки с российским гербом. Премьер попытался одним щелчком пальцев загнать документы в папку, но неудачно. Бумаги недовольно вздыбились, и папка приобрела еще более запущенный вид. Поэтому он выглядел расстроенным и немного рассеянным. Ничто не вызывало у него такого острого чувства протеста, как небрежность и необязательность.
