«Нужен компромиссный вариант. Хотя бы сейчас. Потом будет поздно. Металлургические олигархи тоже не ангелы. Убедятся, что помощи от меня реальной не поступает, и быстренько перестроят всю конструкцию. Деньги без власти обойтись не могут, но и власть без союза с большими деньгами неустойчива. Тем более когда столько желающих выйти на первые роли. И Шереметьев подозрительно помалкивает. Спасибо, что поддержал, но сделал это по минимуму. Оставляет свободу маневра. Нужен результат от этой встречи. Обязательно!»
— Вы даете добро на дополнительную эмиссию акций в пользу государства? — спросил Сазонов.
— Поработайте, а я подумаю. — Премьер сделал вид, что не заметил настойчивости Сазонова. Он уже израсходовал накопившееся раздражение и хотел свернуть обсуждение.
«Будем считать это тактическим успехом», — успокаивал себя Сазонов, хотя рассчитывал на большее.
— Да, и готовьте поездку в Пикалево, — напомнил премьер.
Глава 27
Закон силы
— Не знаю, есть ли здесь сокровище, — сказал он, — но клянусь своим париком, что лихорадка здесь есть.
«„Мочить“ по полной программе. Безжалостно. И не только строительный бизнес, а по всем направлениям. Особое внимание металлургии…» Гранин ждал этого момента. Знал, что именно так случится, но все равно волновался.
В ожидании вызванного в кабинет заместителя по безопасности Волкова он судорожно прикидывал, как запустить новый тур борьбы с Лабинским. Заставить его платить долги и вообще подвинуться. Слишком многое проглотил, а переварить не может. Пора и поделиться. Но только не долгами. Без этого добра обойдемся.
— Получили железные сведения, что премьер крайне недоволен проектом мегакорпорации. — Гранин не скрывал ликования, рассказывая последние новости Волкову, который пристроился в низком кресле перед журнальным столиком. Спину ему приходилось держать неестественно прямо, чтобы не выглядеть небрежно развалившимся.
Гранин кругами бегал по кабинету, делая движения, отдаленно напоминающие гимнастику для плечевых суставов.
— Премьер вызвал Сазонова, пригласил поучаствовать Шереметьева и ругался. Особенно недоволен, что Морев прибивается к Лабинскому и Проскурову. В такой комбинации это реальный вынос мозга. Премьер даже термин придумал: «организованное экономическое сообщество с преступными намерениями».
— Сильно! — покачал головой Волков.
— И Лабинский подставился своей встречей с президентом. Белый дом ему этого не простит.
— Готовится поездка премьера в Пикалево, — сообщил Волков. — Там у Лабинского реальные проблемы.
— Очень правильно. Ребята увлеклись. Кризис, а они хотят всех поиметь. Не имей сто рублей, а имей сто друзей! Пусть сначала кредиты погасят. Сейчас я вызову Супрунова. Запустим новые судебные иски против Лабинского. Ты поддержи по своей линии, — сказал Гранин.
— Президенту вроде обещали подождать с исками, — обращаясь непонятно к кому, задался вопросом Волков.
— А Лабинский ждет? — взорвался Гранин. — Ни хрена он не ждет! Он новую группу сколачивает. Я же говорил, деньги у него есть. Пусть платит!
Гранин обожал острую борьбу на грани фола, но прежде чем переходить к жесткому обмену ударами, тщательно присматривался, изучал оборону соперника, взвешивал риски. Сейчас наступал самый сладостный момент. Против своей воли пришлось сделать вид, что он согласен подождать и уступить Лабинскому. Пора взять реванш за временное отступление. Так просто Гранин свое еще никому не отдавал и не отдаст.
«С кем они связываются, мальчишки? Пусть сначала поучатся бизнесу!»
* * *
— Пятый раз за день Лабинский звонит, — словно извиняясь, сообщила секретарь Сазонову, пробегающему через приемную в свой кабинет.
Он только что вернулся с очередного совещания и не хотел тратить время на выслушивание пустых жалоб. А то, что Лабинский будет возмущаться коварным нападением Гранина, секретом для вице-премьера не являлось. Зачем еще ему звонить? Других срочных вопросов не просматривается.
— Ладно, соедините, — вздохнул Сазонов. — Все равно не отстанет.
Его худшие опасения подтвердились. Лабинский с негодованием сообщил о новых судебных исках, поданных Граниным. На этот раз не только против строительных, но уже и против металлургических предприятий.
— Все обязательства нарушает, — возмущался Лабинский.
— А что я могу поделать? Сочувствую, конечно, — сухо ответил Сазонов.
— Но он обещал лично президенту!
— Значит, у Гранина есть веские причины, — намекнул Сазонов. Может, Лабинский сам догадается. Однако тот не унимался.
— Я очень прошу оказать воздействие на Гранина. Он топит весь металлургический бизнес, и это накануне объединения.
— У нас судебная власть независимая, — доверительно сообщил Сазонов.
— Да, я знаю. Слышал, — грустно признался Лабинский.
— Вы с дополнительной эмиссией акций определились?
— Еще нет. Идет дискуссия, как оценить каждую компанию. И в зависимости от этого распределить акции.
— Пока будете дискуссии разводить, поезд может уйти.
— Так серьезно?
— А то! Предстоит совещание с участием всех компаний. Очень рекомендовал бы дать согласие на дополнительную эмиссию акций и передачу государству блокирующего пакета. Иначе о мегапроекте придется забыть. На какое-то время.
«Я этого и хочу», — подумал Лабинский.
— А с Граниным попробуйте сами договориться. Сошлитесь на меня.
— Он на переговоры не идет.
«Сначала ты бегал от кредитора, а теперь он от тебя бегает. Устроили олимпиаду для финансовых инвалидов. Вроде солидные люди».
— Договоритесь, — поднажал на голос Сазонов. — Вы же не гопники какие-то.
— Мы собираемся подать встречные иски банку Гранина, — торжественно заявил Лабинский.
— Впервые об этом слышу.
— Будем требовать через суд внести изменения в кредитные соглашения, прежде всего в сроки погашения и в финансовые ставки.
— На каком основании?
— Мы ссылаемся на непредвиденный финансовый кризис.
— Сомневаюсь, что это поможет. Кризис для всех неожиданность. Риски всегда несет заемщик. Это общее правило. Вряд ли для вас сделают исключение.
«Да он и не рассчитывает выиграть дело в суде, — подумал Сазонов. — Просто тянет время. Хочет остановить аресты активов. Значит, переговорные возможности с Граниным исчерпал. А зря! Им сейчас хорошо бы мирно договориться».
— Я понял, — донесся, словно издалека, голос Лабинского, — может, все же переговорить с премьером?
— О чем?
— О недопустимых действиях Гранина.
