Книга Любимый жеребенок дома Маниахов, страница 54. Автор книги Мастер Чэнь

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Любимый жеребенок дома Маниахов»

Cтраница 54

Мы с Феофаносом остановились в центре небольшого пустого пространства в толпе, я попытался всмотреться, кто же нас окружает, он перевел дыхание.

— Во что я втянул себя? — сказал он вполголоса. — У вас ужасный мир, господин Маниах. Ах, если бы я снова мог вернуться за монастырскую стену. А тот, кто испил из фонтана вечной жизни — чего еще ему желать? Каких царств? Каких богатств? Если взглянуть, как горек в этой жизни удел даже таких людей, как вы… Нет, я не должен так думать, если работаю на вас. Извините, если огорчил.

— Не огорчил, не беспокойся, — рассеянно сказал я, поеживаясь. Вечер был прохладным, даже в этой плотной толпе.

Ведь сейчас не воскресенье. Город в выходной день заполнен музыкантами, танцующими и хлопающими зрителями, а рядом играют в кости, сидя на земле, это запрещено, но играют даже монахи. А еще, круглые сутки — колдуны, жонглеры, канатоходцы, ученые обезьяны и собаки, медведи, змеи, уроды. Но — сегодня, и на этом форуме?

Насчет аристократов столицы неуклюже шутят, что они боятся покинуть свои крытые галереи: а вдруг пойдет дождь. Но сейчас сильные мира сего один за другим подъезжали к дальнему краю площади, шли по дорожкам из мозаик, слуги уводили обратно укрытых шелковыми попонами мулов, с седлами, украшенными жемчугом и золотыми бляхами.

Тем лучше, сказал я себе. Пусть их будет еще больше. Это куда веселее, чем двор-ловушка у Сампсона, где нет никого, кроме убийц — и тех, кто убивает убийц, пусть даже последние — мои люди.

Здесь толпа, здесь безопасно.

Небольшая группа людей, украшенных венками — вы только подумайте, венками! — вдруг начала пятиться, уступая кому-то дорогу, пятиться и теснить меня, один чуть не сбил меня с ног, не оборачиваясь, коснулся моего плеча с извинениями.

Дикий женский крик покрыл все прочие звуки.

Тот, кто только что чуть не затоптал меня, сейчас падал на руки друзей, красное пятно расплывалось по его груди, из которой торчала рукоятка кинжала.

Толпа задвигалась вся сразу.

И снова крик, уже другим голосом. Два шага влево от меня. Еще один кинжал?

Оглядываться было бесполезно, да и невозможно. С Феофаносом, судорожно вцепившимся в мою руку, и еще множеством людей я буквально плыл по Аугустейону к храму Софии, надеясь, что нас не затопчут.

Я попытался удержаться у колонны с бронзовым Юстинианом, возле странно вытянутых фигур на барельефах у подножия, поднявшись на четыре ступени к ним — но… А тем временем визг там, где человек — или люди — упали под ударами невидимых рук с кинжалами, звучал все громче.

Они здесь.

И я не понимаю, что происходит. Человек пошел на меня спиной, споткнулся — и поэтому принял на себя удар убийцы? Убийцы, который мгновенно исчез затем в толпе, потому что это-то проще простого? Почему я его не видел?

Оглядываться, всматриваться в лица бесполезно. И не удастся.

Толпа внесла нас в громадные ворота Софии.

Что бывает внутри гор — пещеры? Переходы, туннели? Теснота? Но София внутри вообще не имеет ничего общего с этой давящей, цвета бледной охры, каменной горой снаружи. Она внутри больше, чем снаружи, если такое возможно.

Я оказался в мире золотых огоньков и разноцветья одежд. У этого мира не было границ, он возносился вверх, под парящий в высоте купол. Днем здесь на прохладный мрамор пола падал сияющий дождь тонких лучей света, они играли на сплошном литом золоте алтаря. А сейчас окна были невидимы, в дрожащем воздухе горели тысячи точек теплого огня, и им отзывалась медово-золотая мозаика купола и стен, эти миллионы крошечных квадратиков.

Бог — это свет. И вот они, подвешенные на тонких цепях в воздушной пустоте, хороводы и созвездия огней, вычищенные до блеска серебряные корабли люстр, излучающих свет. Тот, что ведет торговые суда по ночам, и несет сердца к небесным созданиям.

Вы ведь тоже здесь, бог синего неба и бог очищающего огня, те, которым я молюсь? Эти люди вокруг не знают, как вас зовут, но что вам за дело до этого?

Я прислонился к колонне — по крайней мере удар в спину мне не грозит — и попытался рассмотреть людей вокруг. Гордые и строгие мужчины, с лицами разглаженными и успокоенными, складки теплых драгоценных тканей, пряжки, пояса. Я был тут самым бедным на вид, в моей утренней тунике, повидавшей в этот день лошадей и игроков, камарры и рыбу, драку и смерть.

Там, наверху, на высоком балконе, другой мир — наполненный женскими ароматами. Смотрит ли на меня с женской галереи Зои, патрикия зосте с золотым поясом, видит ли она убийцу, подбирающегося ко мне среди толпы, понимает ли она, что я бессилен остановить, да просто заметить его?

В воздухе, наполненном стуком шагов, шепотом и шуршанием, возникло нежное «а-а-а», где-то высоко под этим невероятным куполом. Что это — запели сами огни, дрожащим звуком, который плыл среди стен, разноцветных колонн и толп людей?

С другой стороны храма возник второй такой же сладкий стон, еще выше, десятки детских голосов повторяли непонятные слова, пели их на немыслимо высокой ноте. Два хора слились, голоса заполнили все это громадное пространство, смягчая сердца. И я почти увидел, как под золотом мозаик оживают, проступают замазанные, исчезнувшие крылатые фигуры, скорбные лица, изображать которые теперь было запрещено. Сейчас я увижу их все, сейчас они протянут ко мне руки, закроют крыльями.

Нож входит в тело почти без боли, вспомнил я.

И ведь все равно меня когда-нибудь убьют. Странно, что этого не произошло два года, или год назад. Так почему же не сейчас? Чего мне бояться? Чего мне еще хотеть?

Я перевел взгляд на алтарь, на видневшуюся там маленькую фигурку старца, на складки белой ткани, перекинутой через его левую руку, с большими крестами на плечах и груди. Он неслышно произносил какие-то слова — прощания? Прощения? Сонм блестевших золотом людей окружал его, водил вокруг хоровод огней.

Нет, я не вздрогнул, когда чья-то жесткая рука прикоснулась к моему плечу, а потом… потом закутала меня в легкую теплую ткань.

— Вечер прохладный, господин Маниах, — сказал голос на моем родном языке. — Носилки ждут на краю площади. Мы пойдем туда, когда вы пожелаете.

Я скосил глаза: моя охрана взяла меня в кольцо, внутри которого поместился и несчастный Феофанос.

Я жив.

Я иду через площадь среди толпы, чье странно праздничное настроение не испортят никакие убийцы.

Я сажусь в носилки, жестом приглашаю туда же Феофаноса — пусть уж заночует в моем обширном доме, ведь совсем поздно — и закрываю глаза. Носилки мягко качаются.

Но это еще был не последний эпизод долгого, долгого дня.

Почти добравшись до монастыря Студиоса у стены, мы снова услышали гул толпы и музыку в ночи. Феофанос с любопытством прислушался.

— Да вот же она, — сказал он. — Та самая новая песня про героя. А безопасно ли будет?.. Да о чем я, у вас же охрана.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация