Первое, что почувствовал когда очухался, это дрожь в ногах, мокроту в штанах и испугался. Да неужто обоссался? Потом резкая дергающая боль в ноге. Смотрю кровь из левой ноги хлещет, течет и по штанам расползается. В ляжку меня долбануло. Сначала даже облечение почувствовал, значит не навалял в штаны. Может и смешно, но это так. Поворачиваюсь на бок, выдергиваю из штанов брючной ремень — тремпель, привстав накладываю повыше раны жгут. При ранении главное кровью не истечь. И только потом осматриваюсь. Филон сидит рядом с лежащим Витьком и башкой мотает, жив. Герка как обалдев, смотрит на рацию она вся осколками искорежена. Помню до взрыва она у него на спине была, значит уже разбитую снять успел.
— С Витьком чего? — спрашиваю я, пересохло горло, хрипят связки и слова выходят из глотки тихие и как бы неуверенные.
— Сейчас перевяжу, — идет ко мне Филон и на ходу разрывая индивидуальный пакет, достает бинт, присел рядом и начал поверх штанов бинтовать.
— А Витька убили, — бесцветным голосом говорит он.
— Я уж понял.
— У меня промедол остался, — вот уже и Герка подошел, достает шприц — тюбик и колет мне в ногу повыше повязки.
— Повезло Витьку, — тем же бесцветным тоном говорит Филон, — ему всю спину осколками посекло и позвоночник перебило, и крохотная ранка на затылке. Сразу отъехал, не мучился.
Разное оно везенье на войне бывает. Коли судьба такая, то лучше уж так, сразу. А так…, даже если бы выжил Витек, то кому он потом бы с перебитым позвоночником да парализованный нужен то был? Разве что матери. Может и жене, но вряд ли.
— Идти то можешь?
Встаю, кровь уже не идет, боль промедол снял, кость вроде не задета, жить можно.
— Доковыляю как нибудь.
Филон и Герка заворачивают Витька в плащ — палатку, примеряются как нести.
— Если бы тебя вместо Витька грохнули, нам бы легче было, — скривился Филон, опуская на землю мертвое тело.
— Почему? — апатично, глядя как он возятся с плащ-накидкой, интересуюсь я.
— Ты весишь меньше, — без улыбки совершенно серьезно объясняет Филон.
Верно веса во мне килограммов этак с шестьдесят пять и то с учетом навешенной амуниции и оружия, а Витек он здоровый парень, тяжелый.
— Да брось ты свою рацию, — советуя я Герке, видя как он примеряя лямки собирается надеть радиостанцию, — итак идти тяжело, а ты еще этот хлам тащить собрался.
Герка швыряет на землю рацию, мы ее расстреливаем, остатки на мелкие кусочки прикладами разбиваем.
Как дошли почти не помню, через пару метров нога разболелась, все сильнее и сильнее жжет и рвет все тело. Искры из глаз. А тоже не ляжешь, тащить некому, ребята Витька несут, им тоже не сладко.
Все же дошли, на ту гору где раньше позиции у духов были. Наша рота уже ушла вперед. Меня и Витька возле штаба оставляют. Филон и Герка уходят. Мне батальонный фельдшер делает противостолбнячный укол, еще вспрыскивает пару тюбиков с промедолом, накладывает новую повязку. У меня все как плывет перед глазами, мне уже все по херу. Скоро эвакуация, меня в госпиталь, Витька на вечный дембель. Рядом он со мной. Как же мне хреново ребята, вот и улыбаюсь. Вспоминаю рассказ Витька, об отпуске домой. Он с первой женой разводиться ездил, это она на развод подала, вот его и вызвали на суд по повестке заверенной военкоматом. Витька такой счастливый и довольный домой поехал, мы его всей ротой собирали. Развелся с одной и тут же на другой женился Витек. Вернувшись он нам фотку показывал, хвастал какая красивая у него вторая жена. Хотя уже не жена, вдова. Помнишь Витька как ты хохотал когда нам про суд рассказывал? Я ведь тебя таким запомнил, ты для меня, Филона, Герки, для наших ребят с роты не груз — 200, а веселый здоровый русоволосый парень. А еще помню как за минуту до разрыва ты сказал: «Повезло нам ребята!» Повезло, только такое разное везенье на войне бывает.
Виктора Н*** посмертно наградят орденом Красной Звезды. Меня, Филона и Герку представят к медалям «За отвагу». Вот только… Мой наградной лист разорвет начальник политотдела, за то что тремя днями раньше прямо во время проведения операции я избил афганского солдата и офицера и отнял у них термосы с пловом. Герке за то что он не представил на списание разбитую рацию объявят выговор. Начальник штаба батальона капитан Э*** ходил лаяться к начальнику связи, выговор сняли, а наградной лист Герке так и не утвердили. Филон с нами за компанию пошел, его наградной тоже в штабе зарубили. Филон и Герка останутся живы, они вернутся домой без наград.
Сергей Ф*** — Филон, Георгий З*** — Герка, наша награда — что живыми остались. Наша награда то что не попал в засаду под пулеметную мясорубку наш батальон.
А ты Витек, прости за то что я тебя на это задание выдернул, Муха должен был пойти. Вот только понимаешь, ты уже дважды был женат, а у Мухи девушки еще не было. «Имей совесть Витек» — сказал я тебе. А совесть у тебя была.
— Эй боец! Ты спишь что ли? — открываю глаза даже и не заметил как от потери крови задремал. Теребит меня за плечо фельдшер.
— Вертолеты пришли! Сам дойдешь?
Закидываю за спину РД, беру пулемет и ковыляю к вертолету.
— Ты куда это с пулеметом? — возле люка останавливает меня техник вертолетного экипажа, чуть улыбаясь предлагает:
— Да оставь ты его здесь.
— Только мертвый солдат имеет право отдать своё оружие, — безразлично я повторяю въевшуюся в сознание военную аксиому и пытаюсь залезть в люк. Не получилось, раненая нога не поднялась, вся как онемела.
— Давай помогу, — техник подсаживает и я кое-как залезаю в отсек.
Загрузились и полетели. Рядом со мной в отсеке еще двое раненых, незнакомые ребята. Один в руку ранен, другой в грудь.
— Вы откуда?
— Разведрота 860 ОМСП, — отвечает тот что в руку ранен, — нас раньше забрали.
— А… — бормочу я и засыпаю.
Палатка ПМП мотострелкового полка, валяюсь ночью на койке, бессонница, тоска. Все чужое, солдаты, врачи, палатка, койка. Как там наши? Уже наверно на привал встали, сколько же нас осталось во взводе? Сашка П***, Филон, Лёха, Муха, Баллон — пятеро. А в роте? Мысленно считая перебираю в памяти имена ребят, пятнадцать. Да покосили нашего брата. Уходили в горы тридцать нас было. А по штату так вообще шестьдесят пять единиц должно быть. Остальных ребят за весну и лето потеряли. Еб…ная война!
Друзей нет, просто знакомых и то нет. Сигареты кончились, стрельнуть покурить не у кого, поговорить не с кем. Хоть бы наши что ли быстрее вернулись.
Когда нас раненых на вертолетах доставили, то на взлетной площадке, уже машина ждала. Быстренько всех в ПМП доставили. Раненого в грудь парня сразу на операционный стол, и все врачи к нему. А меня фельдшер осматривал. Рану посмотрел — сквозная, кость не задета, кровотечения нет, нагноения нет. Все в порядке. Вонючей мазью края обработал, тампон, новая повязка, вколол тройчатку: анальгин, димедрол, новокаин. Иди спасть солдат. Все как на собаке заживет.
