— Ты типичный мужлан… Вот представь на минутку, как трудно одинокой, слабой женщине выживать в этом злом и жестоком мире. Все сама, все! Заработай, роди, одень-обуй, выучи, накорми — вкусно и досыта, а главное — поставь себя так в мужском коллективе, чтобы уважали и считались.
Говоров затушил сигарету.
— Да, мне этого не понять, — усмехнулся он. — Я сам мужской коллектив, никого не родил, и мне не надо никого кормить-одевать. Я типичный мужлан.
— Не обижайся. Я просто хотела сказать, что тебе нужно позвонить Лене.
— Зачем?
— Сообщить, что ты хочешь ее увидеть.
— Я не хочу ее видеть.
Никита развернулся и пошел к себе в кабинет.
— Детский сад! — крикнула ему вслед Маша.
Детский сад, мысленно согласился с ней Говоров. Только ему сорок лет и нет ни сил, ни желания играть в «запасной аэродром». Не получится с богатым, я у тебя посадку запрошу, милый… Ты, главное, надейся и жди.
От злости на Говорова Маша хотела закурить вторую сигарету, но обнаружила, что Никита унес сувенирные спички с собой.
Это надо же — обиделся он.
А Лена тоже хороша, могла бы сама ему позвонить и как-то объяснить свой шикарный эскорт.
В роман с плейбоем Маша не верила. У Лены слишком много здравого смысла, чтобы купиться на красавчика с дорогой иномаркой. Наверное, красавчику что-то от нее надо, а она ему подыгрывает до поры до времени.
Маша решительно достала телефон и набрала номер подруги.
— Але, Лен, это я.
— А, привет… — Голос Кузнецовой показался ей равнодушным и отстраненным.
— Лен, тут Никита в жестокой депрессии. Руки дрожат, желваки на скулах ходуном ходят, хамит, грубит и чуть не плачет…
— И что? — перебила ее Лена. — Я здесь при чем?
— Лен… Он мне сказал, что ты к нему на свидание приехала с каким-то мачо на «БМВ».
— Ну, во-первых, с кем хочу, с тем и езжу, во-вторых, никакого свидания я ему не назначала.
— Лен, он хороший мужик, жалко его. Переживает так, что смотреть больно! Может, ты ему позвонишь и скажешь, что цветы тебе благодарный этот… подсудимый подарил, которого ты спасла от тюрьмы.
— Ничего я не буду ему объяснять! — неожиданно резко сказала Лена. — Мне дела нет, что у него там дрожит и ходуном ходит. А цветы мне не подсудимый подарил, а знакомый банкир, так ему и передай!
— Лен, ты с банкиром… не преувеличиваешь? — растерялась Маша.
— Маш, я когда-нибудь преувеличивала? Он даже с работы уволиться хочет, чтобы встречаться со мной без подтекста.
— Мои поздравления.
— Спасибо.
— А как же Никита?
— Как говорится, встретимся в суде, — усмехнулась подруга и нажала отбой.
Вот как — «банкир уволиться хочет, чтобы встречаться со мной без подтекста». Сильно!
План Маши свести в семейном экстазе Говорова и Кузнецову трещал по всем швам. Но она была не из тех, кто так просто сдается.
Она решительно направилась к Говорову.
— Никит, — заглянула она в кабинет, — Лена очень просила тебя позвонить!
— У нас в прокуратуре что, появилась новая должность? — хмыкнул Никита, не отрывая взгляда от бумаг, которые просматривал.
— Какая? — не поняла Маша.
— Свахи! — Никита уставился ей в глаза. — Тебе что, доплачивают за сводничество?
— Ты, главное, позвони. А за сводничество сам мне доплатишь, когда заявление в загс подашь.
Увидев, что Говоров возмущенно привстал и хочет что-то сказать, Маша быстро закрыла дверь и, словно нашкодившая школьница, побежала по коридору, стуча каблуками.
— Сколько? — высунулся из кабинета Никита.
— Тысячу евро! — не оборачиваясь, крикнула Маша.
— Барыга, — проворчал Говоров, и его голова скрылась за дверью.
* * *
…Уже несколько дней Таганцева беспокоила мысль, которую он, плотно занятый служебными делами, все никак не успевал сформулировать.
Что-то не так было с этими Наткиными кредитами, а что, он не мог понять…
А сегодня утром его осенило. Как будто бы молнией шарахнуло.
Подпись!
Если Ната брала в банке кредит, да еще не один, то в договорах должна быть ее подпись!
Он позвонил в «Зоркий беркут».
— Николай Сергеевич, это Таганцев. Помнишь, я к тебе по поводу одной должницы приходил?
— А, помню, — без энтузиазма отозвался Николай.
— Слушай, Колян, у вас получилось с ребятами оригинал договора достать?
— Ну да, — отрешенно откликнулся «беркут» на фоне грохота компьютерной «стрелялки».
— Слушай, Колян, будь другом, дай его на недельку, мне экспертизу сделать надо, подлинность подписи хочу проверить!
— Не, я не могу, — так же вяло откликнулся Колян. — Только копию.
— Копия для экспертизы не годится, кому, как не тебе, знать.
В ответ прозвучали автоматные очереди.
— Это в твоих же интересах, — сухо сказал Таганцев. — Потому что, если ты невиновного человека прессуешь, то…
— Приезжай, — оборвал его Николай Сергеевич.
Через полтора часа договор был у Таганцева в руках.
Он позвонил Нате на работу и договорился о встрече.
— Только возьмите с собой бумагу и ручку, — предупредил Константин.
— Это еще зачем? — кокетливо поинтересовалась она.
— Диктант будете писать, — засмеялся Таганцев, довольный, что нашелся повод увидеть Натку.
Она выпорхнула из здания красивая, веселая, с горящими глазами. То, что эта красота, веселье и горящие глаза не имеют к нему ни малейшего отношения, Таганцев понял с первого взгляда. Нет, Натка была с ним очень любезна и даже строила глазки напропалую, и смеялась, и шутила, и флиртовала, но того взаимного притяжения, которое возникло между ними в первую встречу, не чувствовалось.
У нее кто-то есть, понял Константин. В прошлый раз еще никого не было, а теперь — появился, и, похоже, это всерьез и надолго.
А не надо было клювом щелкать, зло подумал Таганцев. Следовало сразу, еще тогда, телефон попросить, в кино позвать, как все нормальные люди, а потом — в кафе, а потом…
Да чего теперь сокрушаться — поезд ушел, как говорится. Для Натки он просто знакомый ее старшей сестры, вызвавшийся помочь в мутном деле с кредитами. И она старается побыстрее свернуть разговор, чтобы вернуться в свою беззаботную, наполненную любовными переживаниями жизнь.
И нет там места Таганцеву. Хоть тресни.
