Красавчик вел себя со своей спутницей подобострастно: распечатал блок дорогих сигарет, достал пачку, открыл, вытащил сигарету, протянул ее брюнетке, дал прикурить. И что-то сказал с заискивающим выражением лица.
Вряд ли он так вел себя с Наткой. В прошлый раз Константину почудилось, что в его поведении с ней преобладала высокомерная снисходительность, а не почтительное подобострастие.
Таганцев сел в машину и набрал номер Ильина из информационного отдела.
— Серега, здорово, Таганцев. Пробей мне по базе «Лексус» эр икс 450 эйч, номер 721, сто семьдесят седьмой регион. И все данные на владельца…
«Лексус» тронулся, и Константин пристроился за ним, стараясь держаться на расстоянии двух машин.
Через минуту он знал, что серебристый джип принадлежит Владиславу Викторовичу Тишко, семидесятого года рождения, разведен, имеет погашенную судимость по статьям 159 и 327 за мошенничество и подделку документов, прописан по адресу улица Шатурская, дом сорок, квартира тридцать четыре, живет с матерью, Ираидой Сергеевной Тишко.
Да, вляпалась, похоже, Натка по самые уши, грустно подумал Константин. Мало того, что этот мачо наставляет ей нагло рога, так еще и судимость имеет. По статье, между прочим, очень подходящей для взятия кредитов по чужим документам…
Шерше ля фам, сказал бы себе Таганцев — чтобы брать кредиты по женским паспортам, нужна сообщница, но, похоже, волею случая он сейчас сидит у этой сообщницы на хвосте и, если все удачно сложится, выяснит о ней еще кое-какие подробности.
«Лексус» остановился у элитной высотки. Путь к ней Константину отсек опустившийся шлагбаум, и Таганцев припарковался неподалеку в неположенном месте, стараясь не упустить из вида, в какой подъезд зайдет Тишко со своей спутницей.
Константин подошел к будке и показал охраннику удостоверение.
— Какие-то проблемы? — насторожился парень, жующий хот-дог.
Он отложил булку, напичканную кетчупом и сосисками, стряхнул с губ крошки и уставился на Таганцева голубыми глазами в обрамлении рыжих ресниц.
— Пока нет, — сурово сказал Константин. — Но вполне могут возникнуть.
Охранник часто заморгал и нервно сглотнул.
— Чем могу помочь? — участливо спросил он.
— Правильно ставишь вопрос, — похвалил Таганцев сообразительного парня. — «Лексус 721» из какой квартиры?
— Это не наш. Он Максимову Ольгу Леонидовну часто подвозит.
— Это ее любовник? — не стал деликатничать Константин.
— Нет… Не знаю. Я только номер записываю, — смутился парень. — Дело в том, что Ольга Леонидовна тоже не наша.
— Не понял, — нахмурился Таганцев.
— Ну, она квартиру снимает у Белокопытовых, они в Америку на полгода уехали, и, чтобы квартира не пустовала…
— Понял, — оборвал его Константин. — Какую квартиру снимает Максимова?
— Сорок вторую, — с ходу ответил охранник.
— Вы помните номера квартир всех жильцов? — удивился Таганцев.
— Только тех, кто сдает.
— Их много?
— Одна.
— Все равно — отличная работа. Спасибо. Я пройду? — Константин кивнул на шлагбаум.
Парень замялся, покраснел и смущенно сказал:
— Я вас запишу.
— Ну, запиши, — пожал плечами Таганцев и пару минут подождал, пока охранник старательно вбивал его данные в компьютер. Надо было сказать ему, что это лишнее, но лейтенант не стал рубить на корню его служебное рвение — пусть старается, все не зря свои хот-доги ест…
Сорок вторая квартира оказалась на первом этаже, и окно, как по заказу, было приоткрыто. Константин, поплевав на ладони, забрался на приступок, зацепившись за подоконник, а потом за решетку окна. На этом его везение закончилось — видимость перекрывали плотные жалюзи, зато до Таганцева донесся женский голос:
— Да не вертись ты!
Ничего сексуального в этом окрике не было, скорее — раздражение и нетерпение. Таганцев краем глаза увидел, как охранник вышел из будки и обеспокоенно уставился на него, повисшего в неудобной позе напротив окна. Таганцев подмигнул парню — мол, не боись, все нормально, но тот, кажется, перепугался всерьез, достал мобильный и начал куда-то звонить.
— Не вертись, говорю! — крикнула женщина, и мужчина ей раздраженно ответил:
— Да не могу же я не дышать!
И чем они там занимаются, подумал Таганцев. На секс не похоже, на романтический ужин тоже, скорее на примерку у нервной портнихи…
— Больно! — вскрикнул мужик.
— Терпи, — буркнула женщина. — Любишь кататься, люби и саночки возить.
— Ты вообще-то тоже нехило катаешься, — хохотнул мужик, по всей видимости — Тишко.
— Я работаю, — с нескрываемой злостью ответила женщина. — Знаешь, сколько бы мне за это в Голливуде платили? Поверни фото ко мне, я ничего не вижу!
Из последних сил удерживавшийся на узком приступке Таганцев спрыгнул на землю.
Более загадочного разговора он в жизни не слышал.
Какая связь между Голливудом, «больно», «не вертись» и каким-то фото?
Он пошел к машине, махнув на прощание рукой охраннику.
В салоне можно было жарить яичницу — так раскалились сиденья от прямого солнца.
И зачем, спрашивается, он так далеко залез в это дело? Ну, ладно еще почерковедческую экспертизу сделать, но в окна лазить, разговоры подслушивать… «Может быть, очень хочется Наткиного мачо на чистую воду вывести? — честно спросил он себя и тут же честно ответил: — Ой, хочется. Чтобы на таких холеных хмырей не блестели ее глаза, не светилось счастьем лицо и чтобы не бросалась она им на шею».
Он достал мобильник, решив позвонить Натке. Хотел как на духу сказать — я слежу за твоим мачо, выяснил, что у него есть судимость и он встречается с другой женщиной. Я подслушал их разговор, ничего не понял, но все это мне не нравится…
Или сначала все это следует рассказать Елене Владимировне?
Таганцев задумался и решил: рано звонить кому бы то ни было. Вот выяснит все до конца и скромно доложит Лене о проделанной работе. И не надо благодарностей, он это по дружбе сделает. А то, что его волнуют Наткины глаза и формы, и ее смех, — это недоказуемо. Его женщины волнуют в принципе.
Он завел движок и в тот же момент увидел, что из подъезда выходит высокий тип в джинсах и полосатой рубашке. В первый момент Таганцеву по движениям и мимике показалось, что это Тишко, но у типа были русые волосы, большие залысины, пухлые щеки и слишком длинный нос. Глубокие морщины на лбу выдавали возраст, а сутулые плечи не имели ничего общего с великолепной осанкой Наткиного возлюбленного.
И тем не менее Таганцев насторожился — что-то искусственное и наигранное почудилось ему в этом жильце элитного дома.
