Кровь ударила Артему в голову, он бездумно рванулся к бандиту, и… тут же увяз в бегущих по проходу вниз, потерявших разум от победы любимой команды фанатах. Одноухий на той стороне человеческого потока усмехнулся — издевательски, как победитель.
— Ты поплатишься, — вполголоса пообещал ему Артем.
И по тому, как снова усмехнулся бандит, было видно: он все прекрасно понял. А когда эта вакханалия кончилась, одноухого уже не было. Артем обыскал все вокруг и… признал поражение.
«Расспросить Жучкова?» — чуть успокоившись, подумал он.
Недружественный, скажем так, разговор вполне мог побудить Александра Дмитриевича расколоться.
«Или наоборот — наглухо закрыться…»
А еще такой разговор мог нежелательно ускорить события, а главное, Артем не поручился бы, что одноухий прямо сейчас не наблюдает за ним, — как совсем недавно за бандитом наблюдал сам Артем.
«И что теперь делать?»
Артему остро не хватало информации об этом, наиболее, пожалуй, опасном персонаже всей криминальной драмы.
«Может, с детдомовцами перетолковать?»
Судя по словам Кореша, у детдомовцев уличающая одноухого информация была. Если бы они дали показания, тот был бы мгновенно изолирован, а следствие по факту гибели отца адвоката наконец-то сдвинулось бы с мертвой точки.
«Зойка?»
Артем достал снова оказавшийся в кармане телефон и по памяти набрал некогда написанный Зойкой на его ладони номер.
— Алло? — ответил резкий женский голос.
— Гражданка Звездная?
— Ну? — промычала девушка.
— Вы — Зоя? — Артем вовсе не был уверен, что телефон точный.
— А чего надо-то?
— Мне нужна Зоя Звездная, — терпеливо произнес адвокат. — Она мне оставила телефон. Это вы — Зоя?
— А ты кто? — заинтересовалась трубка.
Если это и была Зоя Звездная, она его не помнила и по голосу опознать не могла.
— Я адвокат Артем Павлов.
— А-а-а-а…. Понятно. Ну, да. Это я. А что надо?
В трубке равнодушно зевнули, а Артем задумался. Выложить вот так вот, по телефону, что его интересуют обстоятельства убийства некоего Кошмарика, означало прекратить разговор в самом его начале.
— Вы же дали мне телефон… вот я и подумал…
Артем никак не мог выбрать правильную манеру беседы с этой девушкой, и Зойка это определенно почувствовала.
— Слушай, адвокат, а пригласи лучше девушку в ресторан, — неожиданно предложила она.
— Приглашаю! — мгновенно отреагировал Павлов.
— Когда? — оживилась девчонка.
Павлов глянул на Жучкова. Тот, грамотно выдержав паузу между уходом одноухого и своим, совершенно утратил интерес к матчу и сейчас пробирался по ряду мимо коленей орущих от восторга фанатов.
— Прям сейчас. Едем в «Бистро», на Саввинскую. Знаешь? Где тебя забрать?
— Знаю. Не надо забирать. Сама доберусь. Через полчаса буду. Чмоки!
Артем так и замер с трубкой возле уха. Пожалуй, он впервые пригласил симпатичную девушку в ресторан с одной-единственной целью: цинично использовать.
Феникс
Этим вечером Гор Михайлович — снова теоретически бессмертный Гор — достиг апогея астрально-энергетических опытов в глубине подмосковного леса, а если точнее, то в подлинной берлоге изгнанного за сутки до того бурого медведя. Отсюда он и набрал номер Жучкова.
— Але! Старик Розенбом, ты еще крепок? Где мой участок? Где башня моей мечты? Где землеотвод? Где руины старого мира? Что молчишь?
Даже отсюда он чувствовал эффект своего ураганного напора, ибо на другом конце связи сдавленно закряхтели:
— Э-э-э-э… Игорь Мих-х-хайлович… простите, сразу вас не признал… Эхе-хе-хе… я и так поторапливаюсь. Остались сущие пустяки. Все практически завершил.
— Ты не виляй! Сан Митрич, я тебя насквозь вижу! Ты же знаешь, что меня ни могила, ни мороз, ни кризис не берут. Воскресну, восстану, как феникс. Так что не юли! Завтра же освободи мне дом. Иначе снесу его на хрен вместе с твоими жильцами. Кто не спрячется — я не виноват! Понял? — на одном дыхании прорычал новый хозяин берлоги; ему нравилось играть роль повелителя подмосковного леса.
В трубке зашуршало, и человек откашлялся:
— Кхе-кхе! Игорь Михайлович, благодетель, не губите. Все сделаю! Поверьте старику. Завтра же все исполню. Я ж и сам заинтересован. Вы же помните… э-э-э… наш уговор?
— Какой уговор? — улыбнулся Поклонский; играть на нервах у Жучкова было приятно.
В трубке обиженно засопели.
— Игорь Михалыч! Вы что?! Не убивайте меня! Я, можно сказать, жизнь, душу положил на это! Я же… я… я так не могу…
Поклонский выждал минуту и, зевая, продолжил:
— Ну-ну. Не мельтеши, старичок. Все я помню. Не ссы! Не обижу. Я стариков, а тем более честных стариков, не обижаю. Получишь свои сребреники. Давай лучше поторопи своих жильцов. Пусть выселяются. Много там их еще?
— Нда-а. Собственно говоря, один, — выдавил Жучков.
После крупного разговора на хоккейном матче Жучков уже не принимал в расчет вдову архитектора, так как знал, что Захар уже этой ночью отселит ее в безымянную яму в такой же безымянной лесополосе. Однако сроки сдачи площадки Поклонскому все равно уже были сорваны, а потому Жучкову нужен был хоть кто-то, на кого можно свалить всю вину.
— О-о-один? Ты сказал, один?! А кто ж там у тебя такой несговорчивый? — заинтересовался Поклонский.
Он редко встречал людей, способных в одиночку противостоять организованному сверху выселению. Разве что Анатолий Собчак, да и того в конце концов сожрали. Поклонский, выросший в Питере и знавший бывшего мэра-просветителя, как и многие другие, не верил в его скоропостижную кончину. Ему явно кто-то помог открыть дверь на тот свет.
— Один, Игорь Михайлович, — выдохнул Жучков. — Можно сказать, на птичьих правах, а туда же — трепыхается. Завалил жалобами. Судом пугает.
Поклонский заинтересовался еще больше:
— Ну и кто ж такой? Р-революционер-большевик? Красный командир? Ветеран наполеоновских войн? Или шибко блатной?
Поклонский силился представить себе человека, пытавшегося удержать свою ничтожную квартирку перед лицом строительного цунами, вызванного его бурной деятельностью, и… не смог. Таких в природе просто не существовало.
— Ну-ка, назови мне его имя! Я сделаю из него чучело и повешу в своем кабинете. Он будет последним моим трофеем!
Практически бессмертный Гор Поклонский, тяжело дыша, с телефоном наперевес начал выкапываться из снежного завала, и тогда Жучков, понизив тон, неуверенно произнес:
