Артем криво улыбнулся и тут же осознал, что это никакая не фантастика; это — норма! Во всех странах, кроме тропических.
«За 10–20 лет существования такого города, — совсем распалился отец, — люди привыкнут к нормальному, человеческому отношению к себе и своим правам. Моисей 40 лет водил евреев по пустыне, чтобы вытравить дух рабства! Мы можем пройти этот путь за 20–30 лет. Главное: «идеальные города» дадут нам статистику! Ту, которую невозможно получить в эпоху коррупции, продажности, воровства и лицемерия…»
— Чистая правда, — согласился с отцом Артем. — Что невозможно, то невозможно…
Он перевернул лист и увидел запись, сделанную, судя по всему, около 1996 или 1997 года, почему-то красной пастой: «Был на приеме у Б. Н. Доложил об «идеальных городах». Молча выслушал. Не скрывал того, что скучает. Поблагодарил и предложил выпить. Я отказался. Кажется, он обиделся. Реакции на доклад — НОЛЬ!!!»
Боль, скрытая в трех восклицательных знаках всегда молчаливого, сдержанного отца, передалась даже Артему.
— А ты, отец, рассчитывал, что БэН сразу побежит строить твои «инкубаторы»? В то время важнее было залоговые аукционы провести, кредитов западных набрать да страну приватизировать…
Артем закрыл дневник, откинулся в кресле и прикрыл глаза. Завтра с утра ему предстояла короткая, но крайне важная встреча с президентом. И, если честно, он отчаянно боялся выглядеть в глазах первого руководителя страны таким же утопистом, каким выглядел в глазах Бориса Николаевича его отец.
— Все не так! — Артем рывком поднялся из кресла и, привычно имитируя бой с тенью, нанес условному противнику короткий жесткий удар в печень.
Профессия адвоката не была ни романтической, ни, тем более, утопической. Но если дошло до того, что юридическая помощь людям считается утопизмом, он соглашался и на этот ярлык.
Беда
Лида Губкина решилась позвонить в эту дверь не сразу. Нет, когда она поняла, что снова осталась без жилья, да еще одна, Лида первым делом еще утром приехала сюда, к Павлову. Вот только дверь ей открыла грудастая девица в махровом халате, с феном в руке и копной мокрых, еще не просушенных волос.
— Чего надо? — с подозрением уставилась на нее девица.
— Артемия Андреевича, — как можно независимее распрямилась Лида.
— Это я поняла, — усмехнулась девица, — а чего надо-то от него?
Лида стиснула зубы. Объяснять этой наглой девке, что ее муж, мгновенно приватизировав квартиру, тут же ее продал и так же быстро исчез, она не собиралась.
— А ты кто такая, чтобы меня спрашивать? Сама-то что в этой квартире делаешь?
Девица отложила фен на подзеркальник, подалась вперед, и Лида попятилась, а затем и побежала по лестнице вниз. Таких жутких глаз она не видела давно.
Вот только деваться ей было некуда. Ляля была оставлена почти случайной знакомой буквально на полдня, и эти полдня минули как раз в то время, когда на доме взорвалась крыша. Затем крышу начали тушить. Затем на пожар приехал Павлов, но был он так сосредоточен и яростен, что Лида даже не рискнула подойти. И лишь глубоко вечером ей хватило отваги нажать кнопку звонка еще раз.
«Только бы не эта сучка открыла! — взмолилась Лида. — Нет, не может она быть его женой…»
И на этот раз ей открыл хозяин квартиры.
— Лида? Что с тобой? На тебе лица нет! А ну, проходи…
И, конечно же, Лида расплакалась, тут же вывалила на него все, что наболело.
— Николай… бросил… — растирая слезы по лицу, почти выла она от горя, — квартиру на себя оформил… продал и исчез… как я теперь?!
И адвокат мрачнел с каждым новым словом и молча сжимал и разжимал крупные крепкие кулаки. Вот только ожидания ее не сбылись.
— Не могу я тебя здесь оставить, — покачал головой адвокат, когда выслушал все, — даже на сутки. Нехорошее это место сейчас.
— А как же…
— Сказал, нельзя! — вскипел Павлов. — Здесь людей убивают!
Лида испуганно сжалась, и адвокат взял себя в руки, вздохнул и приобнял ее за плечи.
— К матери моей в Подмосковье поедешь, — решительно распорядился он. — Я сейчас позвоню. На две-три недели она тебя по-христиански приютит, а там что-нибудь решится.
— К матери?.. По-христиански?..
Если честно, Лида побаивалась. Но никаких иных вариантов у нее не было.
Очередь
В преддверии встречи адвоката Павлова с президентом обманутые дольщики спали плохо, а собрались в стихийном пикете возле ГУМа с самого утра.
— В любом случае мы должны действовать! Наш принцип: ни дня без акций, — взбудораженно твердил лохматый мужчина неопределенного возраста.
— И сколько мы так будем «действовать»? — скептически отозвалась дама средних лет в дубленке-обливке.
— А пока мы им шею не свернем.
— Или они нам, — грустно возразил Станислав и кашлянул, — что скорее…
Остальные немногочисленные дольщики загудели. Они столпились возле витрины спортивной одежды. Немногочисленные посетители ГУМа, увидав толпу, подчинялись давно забытому, но все еще живому советскому инстинкту и спешили выяснить, что за дефицит выбросили в продажу. Узнав, что единственным дефицитом в среде толпившихся людей является жилье и информация о каком-то Павлове, они разочарованно удалялись.
Увы, адвокат ушел в Кремль, пройдя под провожающие его взгляды до Спасской башни, минут сорок назад. И до сих пор часовые, выставленные инициативными гражданами, не обнаружили его возвращения.
— Надо было передать ему наше коллективное письмо. Обращение. Почему не отдали, Елизавета Петровна? — укорял пожилой мужчина свою ровесницу.
Женщина поджимала губы и отмахивалась:
— Ой. Отстаньте вы от меня. Не успела я отдать ничего. Он убежал слишком быстро.
— Слушайте, товарищи! Надо обновить наши списки. Если Павлов получит решение у президента, нам же надо будет оперативно действовать. Давайте перекличку проведем, — предложил солидный гражданин в пуховике и с портфелем и тут же вытянул пачку желтоватых листов и ручку.
— Правильно. Давайте! — зашумела толпа.
— Но только мы же не все здесь. Многих нет. Как с ними быть? Предлагаю все же передать письмо президенту! — не унимался пожилой товарищ.
— Перекличку! Новый список! — наседали активисты.
— Предлагаю составить новый список. Те, кто сейчас здесь, автоматически получают право первоочередного получения квартиры. Это справедливо! — настаивал мужчина в пуховике.
Он уже выводил собственную фамилию и адрес на первом листе сверху. Большинство тут же окружили его и наперебой стали называть свои координаты и имена. Не поддались этому ажиотажу только Станислав и лохматый парень.
