Онаньев улыбнулся, затушил сигарету и, порывшись в записной книжке, нашел телефон Павлова. У него была спасительная привычка сразу же записывать телефон человека, с которым разговаривал дольше пяти минут. От этого видавшая виды записная книжка выглядела, как раздувшаяся рыба-луна. И лишь затем он аккуратно закрыл кабинет и набил номер в свой второй сотовый телефон. Да, он не был защищен от посторонней «коммерческой» прослушки так же хорошо, как служебный. Зато он хорошо защищал от неприятностей служебных.
Павлов ответил сразу же. Видимо, заждался и нервничал.
— Але? Артем Андреич? — на всякий случай уточнил Онаньев.
— Да-да. Это я. Слушаю внимательно!
— Угу. Я с вами хотел поделиться одним наблюдением. Я, знаете ли, люблю наблюдать за перелетными птицами. Так вот, недавно видел чудо одно. Вроде как зима на дворе, Новый год скоро, а тут целый косяк гусей летит. Ну, я посчитал, не поленился. Сперва двадцать два насчитал, а затем еще. Аж тридцать! Вот как. Вы представляете? Вы же вроде охотник? Я читал где-то.
Онаньев зевнул в трубку. Он уже вторые сутки не мог добраться до дома — полупустой маленькой служебной квартирки, честно заработанной службой государству.
— Понял вас. Гусь — птица важная, благородная, — подыграл Артем. — Охота на него — одно удовольствие. Жаль, в наших краях редко бывает.
Они оба прекрасно знали, что все служебные телефоны следователей прослушиваются для их же безопасности. Да, сам Павлов смело высказывал свои подозрения в адрес сенатора Кныша, но сейчас происходил совсем другой разговор. Если Онаньев избрал этот эзопов язык, то, видимо, имел на то основания.
— Я читал, что они любят зимовать недалеко, — продолжил следователь, — в Европе. По-моему, в Швейцарии. Говорят, там им хорошо. Корма много. Вольготно. Я там сам не был никогда. Смешная, наверное, страна. Помните, как Райкин говорил? Такая юмореска у него была про старого швейцара. Он в образе, с усами, бакенбардами, в мундире рассуждает. Говорит, Швейцария — это страна, где живут одни швейцары.
— Да, смешно, — поддержал его Павлов.
— И названия городов у них смешные. Не выговоришь. Вот я помню со школы. Город такой Гштадт. Звучит, как будто окурок тушат в пепельнице. Хм. Забавно. Ну да ладно. Как на охоту соберетесь — звоните. Что поеду — не обещаю, но посочувствую. Зверушкам. Ха-ха-ха! Завтра жду вас для ознакомления с постановлением. У нас сроки, сами знаете. Спокойной ночи!
Онаньев закончил разговор и выключил свет. Теперь уже ничто не могло отвлечь его от пути домой. Он вышел из темного здания следкомитета и пошел пешком сквозь мерзкий мокрый снег, хлеставший по лицу, поминутно поскальзываясь на неубранных тротуарах. Он улыбался. Его ждала пустая квартира и недопитая бутылочка горькой настойки. Он улыбался и что-то бормотал под нос:
— Заговор всемирный. Сенатор-оборотень. Дольщики, пайщики. Квартиры. Дома. Самолеты. Олигархи? Хм. Убогие, никчемные люди! У вора вор дубинку спер. Не нужны мне ваши замки, дворцы, виллы. Дайте пожить спокойно. Все одно передушите себя сами, как пауки в банке. Конец у всех един.
Пристав
Артем начал думать о Кныше, едва проснулся. Он думал о нем за бритьем, за завтраком, в машине по пути в офис и, конечно же, в офисе. А из размышлений об этом, вне сомнения, масштабном мошеннике его вывел настойчивый стук в дверь кабинета. Павлов удивился, почему Катя не докладывает, но тут же вспомнил, что отпустил ее по личным делам до обеда. Он машинально глянул на часы: ранний гость явился в восемь тридцать утра.
«Может, от Стаса?» — подумал Павлов и тут же вспомнил, что собрание дольщиков предполагается только завтра.
— Входите! — пригласил адвокат.
Дверь плавно пропустила внутрь лохматого субъекта. С виду типичного курьера, но форменные черные брюки с лампасами выдавали в нем судебного пристава, плохо замаскированного напяленной поверх тертой дубленкой. Субъект откашлялся и сделал два шага внутрь кабинета.
— Добрый день! Господин Павлов? — хрипло поинтересовался он. Хотя по всему было видно, что Артем опознан.
— Я и есть. Вы по какому вопросу?
Павлов привстал навстречу посетителю только для того, чтобы тот не вздумал сесть в гостевое кресло. Тратить время на курьеров и приставов адвокат не желал категорически. Вестовой понял движение по-своему и подошел ближе:
— Сидите, сидите. Я вам просто повестку оставлю и определение. Поручено вручить лично. Вот здесь ознакомьтесь и распишитесь. Надеюсь, вы не будете отказываться? — почему-то с сомнением добавил он в конце.
— Зачем отказываться? Позвольте взглянуть?
Артем взял повестку и увидел знакомую фамилию.
— Вот как? — поразившись, поднял он брови. — Меня вызывают по делу гражданки Звездной?
Артем написал и отправил в Мосгорсуд кассационную жалобу дней пять тому назад и, само собой, приложил к жалобе ордер на представление ее интересов. Теперь выходило, что ему надо срочно выдвигаться в кассационную коллегию по гражданским судам, куда дело поступило с какой-то невероятной для отечественного судопроизводства скоростью. Видимо, это дело плотно сопровождали, а на квартиру беспризорницы и детдомовской сироты Звездной уже кто-то широко раскрыл пасть. Что ж, схема отбора квартир бывших детдомовцев работала безотказно.
«Только бы она явилась в суд…» — без особой надежды подумал Павлов.
— Там все указано. Мое дело вручить. Подпишете? — совсем без энтузиазма переспросил пристав.
— Разумеется. Хотя совсем не прав ваш судья. Так нельзя. То годами ждем назначения дела, а то через несколько дней уже готовы рассмотреть. Странно это… — Артем поставил свой автограф и улыбнулся хмурому посетителю: — Все! Не смею задерживать. Привет судье!
— Ну-ну, спасибо, конечно. Только привет вы уж как-нибудь сами… передавайте. Вам по повесточке надо через час уже в суде быть, — аккуратно уточнил курьер.
Артем замер. Он увидел суть приглашения, прочитал определение, но по какой-то странной случайности не глянул на дату. То есть он посмотрел на время и день слушаний, но посчитал, что он наступит лишь завтра. Бывают такие моменты у каждого человека. Кажется, что живешь в среду, а на дворе еще только вторник, и, наоборот, ждешь субботу, а она все не приходит. Артем проклинал свой провал во времени и свою невнимательность. Видимо, сказывалось утомление и усталость от гонок по рынку недвижимости.
— Неужели?! Тьфу ты, пропасть! Я считал, что суд завтра… Ну, что ж поделаешь. Взялся за гуж — говори что-нибудь! Так, господин пристав? — Он подмигнул опасливо глядевшему на него судебному исполнителю. Тот пожал плечами:
— Оно по-разному бывает. Только вы меня не зовите больше господином. Я это не могу терпеть. Для меня господа — это те, что в «Мерседесах» и «Роллс-Ройсах» катят по России. В шубах и бриллиантах. А я как был товарищем, так им и останусь до конца дней. Ну, да вам это все равно. В общем, прощайте. Мне еще надо повестки разносить. Доброго дня вам!
