– Это кто? – ткнул он в несколько подряд идущих автоматических записей о пропущенных звонках. – Как думаешь?
– А что тут думать? Я знаю. Это – тот самый адвокат, – не отрываясь от обвязывания капроновым шнуром уже приготовленных к выносу документов, пояснил Колесов.
Бугров покрутил пальцем у виска:
– Ты что, Сережа, совсем? Ты почему сразу ничего не сказал?
– А что такое?
– Ты посмотри! – ткнул ему в нос телефон Бугров. – Он же ему четыре раза позвонил! Три последних раза – почти подряд! Они же явно как-то повязаны!
– Ну, знаю я… – недовольно буркнул Колесов. – Они вроде даже дружили когда-то. И что я теперь могу сделать? Записи стереть?
Оперативник охнул:
– Дружили?! Ты каким местом думаешь, Сережа?!
Колесов поморщился. Если честно, он последние два часа думал только о том, как пронести все эти бумаги мимо стукача своего босса. Но Бугров был прав: Павлов был опасен. А может быть, очень опасен.
– Где он сейчас? – жестко поинтересовался Бугров.
– В Усть-Пинске, кажется. Это где-то на Урале, – ответил Колесов и задумался.
Сейчас, когда бумаги были в его руках, Сергею Михайловичу было глубоко плевать и на Спирского, и даже на Бугрова. Он знал, не пройдет и недели, и он будет богат, очень богат и, само собой, свободен. Однако адвокат Павлов с его обширным опытом вращения в судейских кругах мог испортить все, причем в последний момент.
– Его бы задержать на Урале… – вслух подумал он, – денька на три-четыре…
– Если они и впрямь были дружны, – покачал головой Бугров, – Павлов узнает о смерти Пахомова максимум завтра. А значит, здесь появится послезавтра. И если он добьется передачи тела московским экспертам…
Колесов крякнул и яростно стукнул кулаком по стеллажу. Его категорически не устраивала такая перспектива.
– Слушай, – повернулся он к оперативнику, – а у тебя связи на Урале есть? Можно устроить так, чтобы он застрял там… хотя бы на недельку? Где-нибудь в СИЗО…
– На недельку… Проще уж – навсегда, – невесело усмехнулся Бугров. – Тоже мне выдумал… в СИЗО! Он тебе потом такое СИЗО устроит!
«А почему бы и не задержать его там навсегда? – задумался Колесов. – Какая мне разница? Все одно – платить придется…»
– Годится, – решительно кивнул он. – Навсегда так навсегда. Деньги у меня, слава «Микроточмашу», еще есть. Да и тебе проще, – кивнул он в сторону якобы застрелившегося особиста, – не стоять потом навытяжку перед московской комиссией.
Бугров некоторое время молчал, а затем вытащил телефон и принялся молча набирать одному ему известный уральский номер.
* * *
Петр Петрович прекрасно понимал, что Колесов отмажется, на то он и местный. А потому думать мог только об открывшемся доступе к архивам спецчасти.
«Интересно… а сколько это все стоит на самом деле?»
Ной платил щедро, очень щедро, но и Спирский был не лыком шит, понимал, что и Ной – всего лишь посредник.
«Может, прямо сейчас выехать? – глянул он на часы. – Нет, рано. Пусть сначала Колесов за собой приберет».
Наученный горьким опытом общения с Гогой и его дружками, Петр Петрович всячески избегал уголовщины и всегда выстраивал между собой и «отстоем жизни» высокую надежную стену из хорошо оплачиваемых работников. Но главное, что он понимал: рейд обязан быть свободен от подозрений в нарушении закона. Иначе можно потерять все. А уже после двенадцати ночи, когда Петр Петрович валился с ног от усталости и размышлений, позвонил его осведомитель:
– Колесов заказал «почтальона».
В груди у Спирского словно вырос кусок льда.
– Что?!
– Бугров его с кем-то свел по телефону, – тихо, явно таясь, докладывал «клещ», – но сам ввязываться не стал. Говорил Колесов.
В глазах у Пети на секунду потемнело, а затем перед ним во всем своем ужасе предстало его единственное настоящее преступление – мертвый Гога.
– Я мало чего расслышал, – так же тихо говорил и говорил осведомитель, – но вроде взялся кто-то из службы приставов…
– И слышать не хочу! – панически отрезал Петр Петрович. – Это шутка! Ты ничего не слышал и не знаешь! Это всего лишь глупая шутка. Я к этому не причастен!
– Как скажете, – с облегчением выдохнул «клещ».
Петр Петрович остервенело начал тыкать в кнопку отключения связи, затем с омерзением, словно огромного ядовитого паука, бросил телефон на тумбочку и сжал голову руками. Но мертвый Гога так и висел перед ним.
«Срок давности… – колотилось в висках. – Я давно ни в чем не виновен!»
Занос
Они вышли от Григоровой, и Шамиль задумчиво покачал головой:
– Что ты будешь делать? Может, все-таки ко мне?
– Ты же знаешь, что мне придется ждать утра здесь, иначе есть риск застрять в заносах, – улыбнулся Артем, – устроюсь в гостинице, переночую, утром оставлю заявление, а тогда уж – к тебе.
Шамиль невесело хмыкнул:
– Да нет здесь приличных гостиниц. Не поверишь, клопы – размером с кулак!
– Да ну… – и впрямь не поверил Артем. – Вряд ли с кулак!
– Ну, чуть меньше… – вздохнул друг и на секунду ушел в себя. – Знаю! Есть тут один кемпинг возле города. Строили для лыжников, а теперь там весь бомонд усть-пинский отрывается. Нормальное местечко. – Шамиль щелкнул пальцами: – Марсель!
– Да, Шамиль Ренатович, – приоткрыл окно роскошного баварского авто водитель.
– Короче, Марсель, – распорядился главный судебный пристав Среднего Урала, – прямо сейчас отвезешь Артема Андреевича в кемпинг, ну, ты знаешь…
Водитель нехотя кивнул. Но Шамиль еще не закончил:
– А утром – в суд. Подождешь, когда он завершит все дела, и сразу – ко мне. – Шамиль повернулся к Павлову: – Смотри, Тема! Чтоб на манты к обеду был как штык!
Артем демонстративно оглядел доверенный другом на целых несколько часов огромный «БМВ» и покачал головой:
– Нет, Шамиль, все-таки что-то героическое в тебе есть.
– Я тебя когда-нибудь прикончу! – рассмеялся армейский друг. – И так сердце разрывается!
«Успеваю, – понял Павлов, – причем все успеваю…» А Шамиль уже манил к себе обреченного исполнять роль сопровождающего молоденького пристава из своей свиты.
– Смотри мне, – многозначительно прищурился он, – чтобы все было о'кей. Шкуру спущу, если прокол какой выйдет.
* * *
Петр Петрович метался по квартире, как раненый зверь.
– Я ни в чем не виновен, – твердил он, – я всегда соблюдал закон.
И лишь через полчаса, когда Колесов позвонил и сказал, что все в порядке, Спирский сумел взять себя в руки.
