Валерий Матвеевич отложил газету. Ему хотелось умереть.
– Господин Некрасов, Валерий Матвеевич! – раздался настойчивый голос помощника. – Проходите, Президент вас ждет.
Взвинченный статьей, Валерий Матвеевич прошел в кабинет и, чтобы не выдать волнения, положил руки на полированную столешницу широкими ладонями вниз. И тут же почувствовал, что все предрешено.
Президент поднял тяжелый взгляд и посмотрел на него так, как учили когда-то на уроках оперативной психологии, – не мигая, в переносицу собеседника. Затем он сцепил руки, чуть наклонился вперед и, четко выговаривая слова, начал заранее подготовленный текст:
– За четыре года вашего губернаторства вы так и не смогли выстроить четкую вертикаль власти в вашем регионе. Вы не смогли создать четкую систему взаимодействия между всеми ветвями власти. Вы проспали захват градообразующего предприятия оборонного значения. Вы отдали в руки рей-де-ров, – он выговорил это слово, чеканя каждый слог, – государственные секреты. Вы не смогли обеспечить реализацию приоритетных национальных проектов ни на одном из направлений. Вы провалили социальные программы. Вы не обеспечили четкого и понятного развития жилищных программ. Вы развалили систему жилищно-коммунального хозяйства региона. При таких показателях простого смертного можно было бы сажать без суда и следствия. Вам же я предлагаю добровольно покинуть занимаемую должность. Немедленно.
Президент замолчал, и только жестко обозначившиеся на скулах желваки продолжали двигаться в такт его недосказанным мыслям.
Уже взявший себя в руки Некрасов вызов принял и решительно перевернул руки ладонями вверх:
– Эти руки привыкли трудиться. Они растили хлеб, они строили, они управляли. Мои руки – вот мои лучшие аргументы.
Он поднял усталые глаза на Президента.
– Вертикаль власти выстроена вами, и выстроена по всей стране. В том числе и в нашем регионе. Лучшее подтверждение тому – наш разговор в ВАШЕМ кабинете.
Президент удивился, но прерывать губернатора не стал, и Некрасов так же спокойно, со знанием дела продолжил:
– Взаимодействие между всеми ветвями власти лучше всего выстроено на юге страны, где либо все получают из «общака», либо под дулом автомата отчитываются за выполненную работу.
Президент едва заметно помрачнел.
– В моем, – Некрасов на секунду задумался, – извините, нашем регионе взаимодействие построено по одному известному демократическому принципу «сдержек и противовесов».
Некрасов приостановился, чтобы убедиться, что его понимают, и на всякий случай пояснил:
– Никогда я не позволял себе командовать судами и унижать их зависимостью от квартирных распределений и подачек, указывать прокурорам, как защищать законность, шантажировать законодателей, прикармливать подчиненных и заискивать перед спецслужбами. Если это теперь в нашей стране считается преступлением, тогда я виновен!
Губернатор ненадолго умолк и, видя, что прерывать его не станут, перешел к деталям:
– Захват градообразующего предприятия был проведен, поддержан и разработан столичными проходимцами, которые выкормились, паразитируя на коррумпированных судах и следствии. Но главным рей-де-ром, – Некрасов тоже по слогам выговорил это слово, – в нашей стране является государство. То есть – вы, господин Президент.
Глубокая тишина кабинета стала почти космической.
– После государственного разгрома крупнейшей частной нефтяной компании страны и перепродажи ее через фирму-однодневку каждый нечистоплотный захватчик и мошенник уяснил эту нехитрую схему: деньги—суд—деньги.
Президент смотрел на него, по-прежнему не мигая, хотя, возможно, и не без труда.
– А социальные программы не развиваются потому, – горько усмехнулся губернатор, – что в Министерстве соцзащиты требуют откат на каждом этаже и в каждом кабинете, даже за детское пособие и оплату протезирования безногим калекам такса 20 процентов!
Некрасов чуть развел огромные ладони в стороны.
– Это не моя такса – это государственная такса. Поэтому и национальные проекты проваливаются.
По лицу Президента пробежала тень.
– К тому же в эти проекты никто не верит! – развел руки еще шире губернатор. – И никаким пиаром этот вопрос не решить. Людей не обмануть.
Он вздохнул.
– Что касается меня, то жилье мы строили и строим. Цены, в отличие от московских спекулянтов, держим на доступном уровне. Ну, а система ЖКХ не может быть реформирована, пока не будет отремонтирована. Принятый Госдумой под давлением Кремля закон не учитывает реального состояния дел. Он не работает, как не заработал закон о долевом строительстве и соинвесторах.
Губернатор снова уложил огромные ладони на стол и вдруг улыбнулся – так, словно сбросил с плеч давящую ношу.
– И последнее: я никогда не держался за кресло, но крепко держал само кресло и всех тех, кто под ним находился. Его не смогли раскачать ни чекисты, ни бандиты, ни рейдеры, ни коммунисты. Поэтому я готов отвечать сам. И готов уйти прямо сейчас.
Президент сдвинул брови, желваки окаменели, а дуэль воспаленных глаз определенно затягивалась. Как вдруг Президент улыбнулся:
– Послушайте, Валерий Матвеевич, а вы не хотели бы попробовать себя в политике?
От неожиданности Некрасов чуть не поперхнулся и, не найдя нужных слов, лишь слегка развел руками.
– Нет-нет, не отказывайтесь! – неожиданно живо посмотрел на него Президент. – Подумайте! Для начала предлагаю вам занять пост заместителя спикера Верхней палаты. Можете пока не отвечать…
Некрасов откинулся на спинку кресла, и Президент упреждающе поднял правую руку:
– Не спешите. Передавайте дела вашему преемнику, отдохните дней десять, нет, даже лучше побольше. Затем возвращайтесь в Москву, и продолжим наш разговор. Мне очень нужны честные профессионалы.
Он снова посмотрел в переносицу Некрасова, но взгляд уже был другим: тоскливым, усталым и страдающим. И чтобы скрыть эту мгновенную слабинку, он встал и протянул руку:
– До встречи через две недели. Здесь же. Вам позвонят.
Аудиенция бывшего губернатора закончилась, и новоиспеченный вице-спикер Сената в растерянности вышел из кабинета.
«Титанический человек, – потрясенно думал он, – и умеет же все повернуть в свою пользу. Вот уж действительно в этой конторе «бывших» не бывает!»
* * *
Уже в 11.00 информационное агентство «Интерновость» выдало на свои ленты сразу две политические новости, ставшие неожиданностью и в определенном смысле сенсацией. В российском истеблишменте одновременно появились целых две вакансии.
По дороге
В 12.00 Марк Минаевич Фрид был на Старой площади. От приемной на Старой площади, где Чиркова не оказалось, он пешком пошел к Спасским воротам по Ильинке. Проходя Биржевую площадь, он заметил знакомую вывеску: «Коллегия адвокатов Артема Павлова». У подъезда стоял синий «Ягуар» адвоката, за рулем которого сидел незнакомый парень.
