А вот родной язык эстонцам удалось сохранить, пусть и не в девственно чистом варианте, но со всеми его четырнадцатью падежами. Вероятно, тут сказалось презрительное высокомерие завоевателей, а также известное тугодумие эстонцев, не сумевших овладеть немецким.
Но настоящие трудности начались вместе с Реформацией, когда эстонцы возомнили себя грозными завоевателями и, примкнув к псам-рыцарям, попытались захватить русские земли. Грянула Ливонская война, и уже через год большая часть Эстонии принадлежала Руси. На протяжении последующих шестидесяти лет страна переходила из рук в руки, побывав под поляками, датчанами, немцами, шведами. Потом случилась Северная война, после которой скандинавские чудо-богатыри забились по своим щелям и думать забыли о том, чтобы бряцать оружием.
До самой Октябрьской революции Эстляндия считалась русской, хотя и сильно онемеченной территорией. Лишь после развала Российской империи Эстонская Республика смогла зажить как самостийное государство и пребывала в счастливом заблуждении вплоть до сорокового года, когда товарищ Сталин вежливо, но твердо возвратил все на круги своя. Эстонцы приветствовали советские танки со счастливыми улыбками и цветами, но злобу, что для них характерно, затаили.
Закончилось это очередным крушением Российской империи и очередным объявлением независимости великой Эстонии, что произошло в девяносто первом году. Несколько лет ушло на установление границ, введение собственной валюты, создание грозной армии и флота, подписание различных международных договоров и – просим любить и жаловать! Совершенно отдельная европейская страна, со своим неповторимым путем развития.
Саркастически усмехнувшись, Бондарь выбросил за окно окурок и обнаружил, что непроглядная ночь сменилась тускло брезжущим рассветом. В серой мути проступили полузаброшенные деревни, затерявшиеся среди бескрайних полей. Жители провожали проносящуюся мимо «Ауди» такими взглядами, словно видели перед собой неопознанный летающий объект. Один абориген даже сверзился с велосипеда.
В семь утра Бондарь растолкал Веру, усадил ее за руль, а сам вздремнул на заднем сиденье, предварительно соорудив там тайник для «Вальтера». Ровно через три с половиной часа он проснулся и объявил привал. В одиннадцать утра, слегка одуревшие, но зато умывшиеся и даже перекусившие, они въехали в Ивангород.
В бытность СССР он составлял одно целое с Нарвой, до революции оба города постоянно враждовали. Тевтонские рыцари, потомки скандинавских викингов, литовцы, шведы – кто только не нападал на русских, обосновавшихся на правом берегу реки! Теперь река Нарва, как и в незапамятные времена, разделяла две старинные крепости, возвышающиеся на холмах друг напротив друга. Граница пролегала по руслу. С нашей стороны ее готовились пересечь машин двадцать. Узнав от местных, что такая очередь проходит часа за два, Бондарь решил осмотреть ивангородскую крепость. Несмотря на то, что Вера увязалась за ним, крепость произвела на него неизгладимое впечатление.
Такой военной махины он не видел уже давно. Огромные бастионы в форме параллелепипеда, крутые стены, узкие бойницы – все дышало мощью и скрытой угрозой. Внутри крепости находилась старинная православная церковь, блистающая всеми своими луковичными куполами.
– Как в кино, – прокомментировала Вера, по-птичьи вертевшая головой. – Но слишком грязно. И камни обваливаются. Вот у них – другое дело, правда, Жень?
Бондарь взглянул на чужую крепость за рекой и пожал плечами:
– Кино как раз у эстонцев, а здесь – неприукрашенная правда.
Вера наморщила нос:
– Грязная она, твоя неприукрашенная правда. А у эстонцев все чистенько, красивенько…
– Еще скажи: культурненько, – хмыкнул Бондарь.
– А что? И культурненько тоже. Что в этом плохого?
– Не замок, а декорации для туристического бизнеса. Кукольный театр. Лично я бы в такой крепости воевать не стал.
Вера снисходительно усмехнулась:
– А зачем теперь воевать?
– Чтобы в рабство не попасть к шибко чистеньким да культурненьким, – сказал Бондарь. – Чтобы взамен наших церквей ихние кирхи не понаставили. Чтобы наши кладбища под автобаны не закатали.
– Какое тебе дело до церквей и кладбищ? – удивилась Вера. – Разве ты верующий?
– Верующий. – Бондарь кивнул на трехцветный флаг, реющий над главной башней. – В Россию верующий.
– Глупо. У нас флаг бело-сине-красный. – Вера перевела взгляд за реку. – У них сине-черно-белый. Вот и вся разница.
– Неужели? А люди?
– Что – люди? В принципе, тоже одинаковые. Но по ту сторону границы все хорошо одетые, аккуратные…
– Чистенькие, красивенькие, культурненькие, – саркастически продолжил Бондарь.
– Вот именно, – с вызовом подтвердила Вера. – А наши вечно голодущие, пьянющие, злющие.
– Почему?
– Откуда мне знать почему?
– Потому что Русь веками вынуждена защищаться, вместо того, чтобы прихорашиваться да пудриться. Они модные портки производят, а мы – пушки и ракеты.
– У них на вооружение тоже времени и средств хватает, – заметила Вера. – Даже больше, чем у нас.
– Потому что они сообща действуют, – пояснил Бондарь, подбирая доходчивые фразы, словно разговаривал с несмышленышем, а не с прожженной стервой, прошедшей огонь, воду и медные трубы. – Пока Германия с Россией воюет, за океаном жвачкой чавкают, гамбургеры трескают, кока-колой отрыгивают. Потом Америка гонку вооружений затевает, а Европа колготки изобретает, мини-юбки да чупа-чупсы. Нам таких передышек никто не дает.
– Нашел о чем вспоминать! – скривилась Вера. – Все это в прошлом. Холодная война давно закончилась. Можно жить спокойно, ни о чем плохом не думая. «Мерседесы» клепать заместо ракет. Армию распустить. – Она снова бросила взгляд на замок за рекой. – Вон, взять хотя бы Эстонию. Ее же никто не трогает, хотя она маленькая и слабая. Это потому, что она не высовывается. Нам так тоже надо. По-умному.
Глава 8
Эстония – мать порядка
На российской границе процедура проверки виз, паспортов и вещей заняла около десяти минут. Проехав четыреста метров, путешественники предстали перед пограничниками Эстонии, оказавшимися куда более дотошными. Они посвятили чете Спицыных и их машине никак не менее получаса своего драгоценного времени. Багаж пары подвергся тщательнейшему рассмотрению на экране компьютера, причем супругов неоднократно просили показать тот или иной подозрительный предмет: бритву, термос, косметичку, пакет с бельем.
Бондарь мысленно хвалил себя за предусмотрительность, благодаря которой «Вальтер» покоился под вспоротой обшивкой заднего сиденья. И все же неуклюжая обстоятельность таможенно-пограничного контроля попортила ему немало крови. Белобрысый эстонец, завладевший паспортами гостей, битый час втолковывал им, что их туристическая виза выдана для однократного въезда в Эстонию и действительна в течение трех месяцев.
