Его первым гостем должен был стать Голавлев, вызванный по телефону. Тот самый резидент разведуправления, который поручил Бондарю опекать одесского бизнесмена. Что ж, Голавлева ждут добрые вести. Пинчук жив-здоров, его враги выявлены и частично уничтожены. Остался лишь мистер Штейн, судьба которого будет определена в ближайшем будущем. Сейчас не время гадать, какой она будет, эта судьба. Сначала нужно дождаться Голавлева и передать ему агента Левыкину, располагающую массой ценной информации.
Уловив характерное колебание почвы, Бондарь поднялся на ноги и напряг слух. Вскоре его уши уловили шум автомобильного двигателя. Если бы к заброшенной каменоломне вело шоссе, то это означало бы, что приближающаяся машина находится примерно в полутора километрах. Двигаясь по грунтовой дороге, она выдала себя на расстоянии полукилометра.
Бондарь снял «беретту» с предохранителя и пристроился за трофейной «Нивой». Если придется стрелять, то автомобильная крыша послужит ему удобным упором.
Увидев позу, в которой встретил его Бондарь, Голавлев высунулся из окна «жигуленка» и помахал рукой. Бондарь усмехнулся. Забавно было видеть этого чопорного господина в такой затрапезной машине. Он смотрелся в ней, как джентльмен, вынужденный путешествовать верхом на ишаке. И джентльмену неудобно, и ишаку, и тем, кто за ними наблюдает.
– Приветствую вас, молодой человек. – Холеная белая ладонь подошедшего Голавлева мимолетно соприкоснулась с грязной пятерней Бондаря.
Опять «молодой человек»! Сказал бы еще: «юноша»!
– Здрас-сть, – произнес Бондарь с простецкой ухмылкой на лице.
Голавлев слегка нахмурился:
– Где наша подопечная? Надеюсь, цела и невредима?
– Чего ей сделается? Вон она, в машине валяется. Исповедаться желает. В содеянном покаяться. Оказать посильную помощь, так сказать. Принимайте товар, гражданин начальник.
Щека Голавлева дернулась. То ли от недовольной гримасы, то ли от нервного тика.
– Не ломайте комедию, молодой человек, – сказал он. – Роль рубахи-парня вам не идет.
Бондарь пожал плечами:
– Я думал, вам будет приятно, что молодой человек свое место понимает и дистанцию соблюдает. Мы ведь люди маленькие, наше дело в дерьме ковыряться, а вы, как всегда, в белых перчатках, при параде…
– Прекратите юродствовать, – отчеканил Голавлев. – Не моя вина, что между нами существует определенная черта, переступать которую не позволительно ни вам, ни мне. Я доходчиво изъясняюсь?
– Чего уж тут непонятного. – Бондарь поскреб затылок. – Низзя, так низзя. В смысле, я больше не буду.
– Ваша странная манера общаться со старшим по званию и должности будет отмечена в моем рапорте начальнику УКРО, – сказал Голавлев, принявший такую стойку, словно проглотил аршин. – Наряду со всеми положительными качествами, разумеется. Их у вас никто отнимать не собирается.
– Спасибочки.
– Да прекратите же паясничать, наконец!
По взмаху голавлевской руки из «жигуленка» выбрался коренастый мужчина с внешностью Азазелло, взял бесчувственную Катерину в охапку и уложил ее в машину. Подождав, пока дверцы захлопнутся, Голавлев сухо распорядился:
– Докладывайте.
Бондарь подчинился, постаравшись обойтись без лишних эмоций и подробностей. После чего поинтересовался:
– Что будет с Катериной?
– Пусть вас это не волнует, – отрезал Голавлев. – Сначала выжмем из нее все, что возможно, а дальше видно будет. Вы свое дело сделали, молодой человек, так что можете возвращаться домой. – Он понизил голос. – Может быть, вы и невысокого мнения о возможностях ЦРУ после общения со всем этим отребьем, работавшим на Штейна. Но советую не забывать, что предатели – это всегда отребье, тогда как профессионалы остаются профессионалами.
– Намекаете, что американцы попытаются отквитаться? – нахмурился Бондарь.
– Здесь, на Украине, все возможно. Поймите меня правильно, молодой… поймите меня правильно, капитан. – Голавлев посмотрел Бондарю в глаза. – Вы находитесь в Одессе не с официальной миссией. Да, вы действовали во благо России, этого никто не отрицает, но дельце, порученное вам, оно с душком. – Голавлев приблизил губы к уху Бондаря. – И знаете, что это за душок? Запах формалина и хлорки. – Отстранившись, он сделал прощальный жест и громко произнес: – В общем, счастливого пути. Теперь мы и без вас управимся.
– А мистер Штейн? – спросил Бондарь. Его ноздри заметно сузились, словно их коснулся неприятный запах. Но это был не запах морга, на который намекал собеседник. От всех этих недомолвок за версту несло политикой. – Как насчет Штейна? – упрямо повторил Бондарь.
– Забудьте о его существовании, – сказал Голавлев с нажимом. – Без агентурной сети он ноль, пустое место. Захотим перевербовать, будет работать на нас, как миленький. Прикажем выступить по телевидению с покаянием – выступит. Удобный материал. С таким работать легко и приятно. – Голавлев снизошел до улыбки, такой же бледной, как цвет его лица.
– Работать с таким гадко и тошно, – возразил Бондарь. – Американец – не пластилин, а дерьмо.
– Мы разберемся, – пообещал Голавлев, шагнув к машине. – Это очень тонкая игра, тонкости которой вам неизвестны.
– И я этим горжусь.
– Гордитесь себе на здоровье. У вас ко мне все?
Последняя фраза прозвучала чересчур высокомерно, чтобы оставить ее без ответа.
– А у вас ко мне? – вскинул брови Бондарь.
На коротком пути к автомобилю Голавлев умудрился споткнуться целых два раза. И самоуверенное выражение не вернулось на его лицо до тех пор, пока он не отгородился автомобильной дверцей от тяжелого, немигающего взгляда, которым проводил его капитан ФСБ.
* * *
Бондарь действительно не знал правил игры, в которой отлично разбирались такие мастера закулисных интриг, как Штейн и Голавлев. Но он предпочитал действовать, а не играть по чужим правилам. Его же собственные правила, те, которыми он руководствовался в жизни, были чрезвычайно просты, возможно, даже примитивны. Одно из них гласило: зло должно быть наказано. В соответствии с этим правилом Бондарь и назначил встречу американскому резиденту. Это будет его маленький секрет, о котором руководство никогда не узнает. Было такое американское дерьмо – мистер Штейн – да сплыло. Сам виноват. Задумал ликвидировать сотрудника ФСБ.
В том, что его попытаются убить и похоронить в степи, Бондарь не сомневался ни секунды. Штейн еще не знал о передаче Катерины в руки Голавлева. Исходя из этого, он не может не попытаться уничтожить двух свидетелей своего провала и спрятать концы в воду. Что ж, милости просим. Умирать подано.
Для осуществления своего плана Бондарь решил воспользоваться не стареньким «Фордом» на разболтанных подвесках, а трофейной «Нивой». Самая подходящая машина для гонок по бездорожью. Такая не подведет. А уж когда Бондарь за рулем – тем более.
