Тяжелая поступь вооруженных стражников возле двери в их
укрытие побудила Криспина говорить настойчивее.
— Софи, прошу вас, доверьтесь мне, —
предостерегающе понизил он голос.
То ли из-за этих зловещих шагов за дверью, то ли потому, что
с его губ слетело ее имя, но Софи сделала то, на что при других обстоятельствах
не решилась бы никогда. Она закрыла глаза, протянула руку и доверила себя, свое
тело, свою жизнь мужчине в кромешной тьме. Сначала она тащилась за ним, не
реагируя на его предупреждения о том, что стоит пригнуться или нащупать ногой
неровность в полу, чтобы не упасть, но постепенно поверхность пола выровнялась,
Софи почувствовала себя увереннее, и дыхание ее стало более размеренным.
Голос Криспина, спокойный и ласковый, ободрял ее и в то же
время заставлял дрожать. Тепло его руки, уверенно ведущей ее во тьме, вселяло в
нее надежду. Парадоксально, но именно с закрытыми глазами Софи почувствовала,
как тьма рассеивается. Она словно вышла за пределы самой себя и оказалась в
безопасном коконе его слов и прикосновений, недостижимом для страхов и голосов,
населяющих темноту. И вместо того чтобы страдать от собственной слабости и
уязвимости, Софи расслабилась и наслаждалась защищенностью. Она не отдавала
себе отчета в том, как долго они скитались в темноте — минуты, часы или
дни, — но вдруг Криспин остановился, выпустил ее руку и велел открыть
глаза.
Софи оказалась в узком холле, стены которого были отделаны
темным деревом, а в конце виднелась небольшая дверца. Криспин держал в руке
свечку, которую, вероятно, достал из корзины у входа. Он зажег ее, как только
отпустил руку Софи. Слабый огонек свечи трепетал между ними, и Софи осмелилась
посмотреть Криспину в глаза.
— Все в порядке? — спросил ее Криспин.
— Да, спасибо, — кивнула она, все еще не узнавая
собственного голоса.
— Ш-ш. — Он прижал палец к ее губам. — Вряд
ли мы уже в полной безопасности.
— Я думала… — неуверенно вымолвила она. — Я
думала, что…
— Что я собирался передать вас констеблям? Софи молча
кивнула.
— Если вы окажетесь в тюрьме, то как я наберу очки для
победы над вами? — с большим трудом вымолвил Криспин.
Теснота узкого помещения вынуждала их стоять совсем близко
друг к другу, отчего в душе у него пробудилась целая гамма чувств. Доверие,
которым Софи наградила его, последовав за ним в темноте, несмотря на страх,
побудило его почувствовать себя хранителем бесценного, но опасного сокровища —
страха бесстрашной женщины, доверия той, которая никому не доверяет. В дрожащем
отсвете пламени Софи казалась ему драгоценным камнем; глаза, губы, волосы — все
в ней манило его, требовало ласк и поцелуев и…
— Нам лучше поторопиться, — осадил сам себя
Криспин. — Сюда.
И он оказался прав. В том направлении, откуда они пришли,
вдруг раздались железный звон доспехов и возбужденные голоса преследователей.
Не раздумывая, Криспин схватил Софи за руку, и она безмолвно подчинилась.
Они стремительно бросились вперед, и свеча потухла, но Софи
не обратила на это внимания, отвлеченная погоней. Она слышала, как группа преследователей
разделяется, чтобы проверить все закоулки, как они перекликаются и тяжело дышат
в спешке, как один из стражников приглушенно выругался, стукнувшись в темноте о
притолоку. И вдруг кто-то ухватил ее за подол платья и закричал почти в самое ухо:
— Я поймал ее!
Криспин проклинал себя за проявленную слабость, за то, что
слишком долго мешкал, восхищаясь своей спутницей, и потерял время. Он ощупывал
в темноте деревянные панели, моля Бога о том, чтобы вспомнить, как открывается
ход.
— Я поймал ее! — снова прокричал стражник, ухватив
Софи за руку. — Я ее держу. Несите фонарь, она здесь!
На этом его участие в погоне закончилось. Не успел его крик
растаять в темноте, как к нему подбежали товарищи с фонарем. И что же они
увидели? Крикун крепко сжимал в руке полу плаща для верховой езды. Девушка
исчезла, растворилась, как туман, как мистическое видение. Это событие
настолько потрясло стражника, что он несколько помешался и окончательно прийти
в себя так и не смог.
Его товарищи не стали тратить время на то, чтобы успокоить
его, а, заметив дверь, решили, что беглянка скрылась за ней, и помчались
следом, оставив своего несчастного собрата в одиночестве.
Их фонарь светил тускло, давая возможность видеть лишь
небольшое пространство впереди. Однако это не мешало им слышать поспешные шаги
и ускорить собственное продвижение, несмотря на темноту. Криспин и Софи не
останавливались ни на мгновение. Словно по какой-то договоренности, они
выработали систему сигналов, посредством которой Криспин предупреждал ее о
смене направления, не произнося при этом ни слова, а лишь слегка пожимая ей
руку. У Софи сердце готово было выскочить из груди, а время и скорость, с
которой они мчались, как будто скользили мимо ее сознания.
— Впереди что-то есть! — закричал первый из
стражников, высоко приподнимая фонарь. — По-моему, мы их догоняем.
От этих слов по спине у Софи пробежал холодок, но гораздо
страшнее был собачий лай, раздавшийся неведомо откуда.
— Стоп, — прошептал Криспин, но слишком тихо,
поэтому Софи со всего разбега налетела на него.
— Почему мы остановились? У них собаки? — Софи
перепугалась не на шутку и впотьмах стала бессмысленно рваться в разные
стороны.
— Это собаки Лоуренса, — уверенно возразил
Криспин. — Стражники побежали по другому тоннелю, по тому, который за
дверью. Все двери в этом здании — ловушки, только потайные ходы в стенах имеют
выход.
— Ловушки? Потайные ходы? — изумилась Софи. —
Где мы находимся?
— Это дорога Пикеринга, — ответил Криспин, зажигая
свечу. — Она идет от Альзатии до Уайтхолла и имеет выход возле моего дома.
Лоуренс благоразумно решил связать все свои дома тайными подземными переходами,
чтобы иметь возможность переносить деньги в свои сундуки, не испытывая
нападений со стороны конкурентов. Здесь мы в полной безопасности.
Софи некоторое время размышляла о разумности такого решения
и радовалась обретению долгожданной безопасности, но затем до нее дошел смысл
слов Криспина.
— Ваш друг Лоуренс — это Лоуренс Пикеринг? — с
оттенком недоверия и ужаса поинтересовалась она. — Вы хотите оставить меня
у короля лондонских трущоб?
— Вы говорите о нем как о властителе царства мертвых. А
между тем он вовсе не Плутон
[2]
, а мой лучший друг. Кроме того,
нет надежнее места, чем его дом, чтобы укрыться от королевских стражников.
Несмотря на свою ужасную репутацию, Лоуренс никогда не сидел в тюрьме и ни разу
не привлекался к суду за какое-нибудь преступление. Вы, мисс Чампьон, о себе
такого сказать не можете.
Софи залилась краской, но не из-за его насмешки, как он
предположил, а оттого, что он снова обратился к ней официально. Впрочем, разочарование
сразу же исчезло. Она больше не хотела близких отношений с графом Сандалом, как
не хотела и его поцелуев — так по крайней мере ей казалось. Разумеется, он был
добр к ней, дважды спасал ее от смерти, но ведь от этого не возникает желания
поднести его руку к губам и поцеловать в ладонь, слизать солоноватую влагу с
его пальцев и позволить им ласкать себя, прикасаться к шее и груди, скользить
ниже по корсету, позволить им опуститься совсем низко и мягко погрузиться…
