— Мой человек из Сандал-Холла сообщает, что граф и Софи
Чампьон находятся в близких отношениях, — шепотом повторял голос у него в
мозгу, полунасмешливо, но с оттенком угрозы.
Путь к золоту лежит через кровь — выписывало перо.
Человек не в силах был сдержать свой гнев. Переступив порог
мастерской, он с такой силой сорвал повязку, что едва не повредил фальшивый
шрам на любу. Однако он не заметил этого, как не заметил и присутствия Кита.
Плата за золото — кровь.
Взгляд его был прикован к величественным стенам
Сандал-Холла. Он смотрел на них с вызовом, словно хотел испепелить взором. Его
ладони сами собой сжались в кулаки.
Плата за золото — смерть.
За этими стенами находилась Софи Чампьон. Женщина, поисками
которой он был занят всю свою жизнь.
Плата за золото — жертва.
Эта женщина будет принадлежать ему, чего бы это ни стоило.
Глава 14
Криспин возвращался домой по лондонским улицам,
превратившимся в потоки грязи. Гроза началась в полдень, небо над городом
заволокло широкой пеленой туч, сильный дождь шел несколько часов не переставая.
Криспин промок до нитки. Прежде чем он успел разнести грязь
по холлу, войдя в дом с заднего двора, появился Терстон и забрал у него мокрый
плащ и обувь.
— Добрый вечер, ваша светлость, — приветствовал
его слуга, ожидая пока Криспин развяжет тесемки плаща. — Надеюсь, вы
хорошо провели день?
— Хуже некуда, — проворчал тот. Однако это было не
совсем так. Если не считать отвратительной погоды и ужасного настроения, то
день сложился неплохо, прежде всего потому, что ему удалось выяснить кое-что
важное.
Следуя указаниям посланца, доставившего письмо, когда Софи
беседовала с леди Артли, он отправился в дом на окраине города. У черного хода
его встретила очень молодая встревоженная женщина, которая тут же принялась
сердечно благодарить его за приход.
— Прошу прощения, что заставила вас совершить такой
долгий путь, — извинилась она, — но я не могла прийти для беседы к
вам, а доверить секреты кому-нибудь другому не решилась.
Девушка повела его по узкому коридору, объясняя на ходу, что
дом принадлежит ее дяде Мэтью Грею, в прошлом преуспевающему торговцу, а ныне
беспомощному инвалиду, который нуждается в постоянном уходе, почему она и не
может долго отсутствовать. Она попросила Криспина прийти в полдень, поскольку в
это время служанка отправляется за покупками, а значит, никто не узнает о его
визите.
Девушка говорила шепотом, не осмеливаясь повысить голос.
Вскоре они оказались в полуподвале дома, где находилась кухня. Криспин повсюду
замечал остатки былой роскоши. Ему бросилась в глаза огромная, инкрустированная
драгоценными камнями шкатулка, которая стояла посередине стола.
— Я храню их здесь, — сказала девушка и, открыв
шкатулку маленьким ключиком, достала из нее пачку бумаг. Она быстро просмотрела
их, выбрала одну и протянула ее Криспину. — Почти все они таковы.
— «Насколько хорошо Мэтью Грей знает свою племянницу?
Ходят слухи, что слишком хорошо», — вслух прочел Криспин и удивленно
взглянул на девушку. — Откуда это у вас?
— Прислали дяде. — Она протянула Криспину другой
листок.
— «Если вы не хотите, чтобы сэр Эдгар увидел это,
согласитесь на подписку. Материал будет вам выслан в течение двух
недель», — снова прочел Криспин. — Кто такой сэр Эдгар?
— Мой жених, — ответила девушка и смущенно
покраснела. — Сэр Эдгар Уэллит. Он из очень состоятельной и
добропорядочной семьи. Если он или кто-то из его родных увидит такую записку,
помолвка будет расторгнута. Я не знаю, что мне делать.
— И что было потом? — сочувственно поинтересовался
Криспин. — Вы согласились подписаться у Ричарда Тоттла?
— Нет, это случилось позже. А сначала дядя подписался
на «Дамский путеводитель по итальянской моде» на целых полгода, по сто фунтов в
месяц. Потом ничего не было. А через некоторое время возобновились письма, и
стали приходить материалы Ричарда Тоттла.
Шантаж. Криспин отметил про себя, что форма этого шантажа на
редкость изощренна и почти гениальна. Содержание писем не обязательно должно быть
истинным — как скорее всего в данном случае, но угроза разоблачения настолько
сильна, что вынуждает людей опустошать кошельки. А поскольку шантаж
осуществляется через подписку, выяснить личность мошенника, а значит,
разоблачить его практически невозможно. Издателю остается лишь отвалить
кругленькую сумму благодетелю, который обеспечил ему такое большое число
подписчиков. Криспин предполагал, что и Ричард Тоттл, и издатель «Дамского
путеводителя по итальянской моде» даже не догадывались о том, что являются
звеньями в цепи шантажа.
— Вы знаете, кто издает «Дамский путеводитель по
итальянской моде»? — спросил Криспин.
— Нет, — покачала головой девушка. — Я
уничтожала все экземпляры не читая, чтобы никто их не увидел и не догадался. А
вчера пришел какой-то человек из кондитерской и сказал, что вместо Ричарда
Тоттла мы должны теперь ежемесячно платить его хозяину.
— Он назвал имя хозяина?
— Суитсон, с Милк-стрит. Я решила рассказать вам об
этом, потому что Эдгар, мой жених, читал обо всех ваших приключениях и очень
лестно отзывается о вас.
Дядя не может больше платить по сто фунтов в месяц, и я
боюсь, что когда он откажется… если он откажется раньше, чем мы сыграем
свадьбу, то… — Она поежилась. — Вчера, когда принесли ваше письмо, дядя
Мэтью спал, и я прочла его первой. Я поняла, что это спасение, о котором я так
долго молила Бога. Я подумала, что все расскажу вам, и даже если они все-таки
отправят Эдгару письмо, то вы сможете поговорить с ним и убедить его не
прогонять меня. Он поверит всему, что вы скажете. Я понимаю, что о такой услуге
недопустимо просить незнакомого человека, но мне больше не к кому обратиться за
помощью.
Криспин согласился поговорить с Эдгаром, если в этом
возникнет необходимость, и ушел, обдумывая схему, которая выстроилась у него в
голове. Она не только не облегчала его расследования, но, напротив, усложняла
его и вряд ли могла принести пользу. Увеличивалось число подозреваемых в
убийстве Ричарда Тоттла, поскольку любой из тех, кого вынудили подписаться
таким варварским способом, мог покончить с ним, чтобы избавиться от кабалы.
Значительное число потенциальных убийц ставило под сомнение прямую связь между
смертью Тоттла и людьми, которые пытались уничтожить Феникса. А ведь Криспин
принялся за расследование смерти издателя только потому, что надеялся выйти на
этих людей.
И все же новый поворот событий не выбил Криспина из колеи.
Когда же он вскочил в седло Фортуны и направил ее к дому, его мыслями снова
завладела Софи Чампьон. Эти мысли, а вовсе не озабоченность поимкой убийцы
Тоттла или врага Феникса, побудили его описать свой день Терстону в таких
мрачных красках. И досадовал он прежде всего на отвратительную сцену, которую
устроил Софи.
