Джонатан Браун, примерно знавший, какие мысли блуждают в головах участников совещания, не дождался подтверждения своим словам и горько усмехнулся.
– Конечно, – сказал он, – в первую очередь это касается только меня. Когда я принял у себя Астафьева, а сразу после его отъезда ЦРУ раздуло шпионский скандал, пострадал мой авторитет, а не ваш, друзья мои... – Его глаза уловили что-то очень напоминающее самодовольные ухмылки на обращенных к нему лицах, однако он знал, что скоро никто в этой комнате улыбаться не будет. – Это был не единственный случай, когда парни из ЦРУ решили попортить мне кровь…
– И репутацию, – обронил вице-президент.
– И репутацию, – подтвердил Браун. – Четырежды я использовал свои полномочия, чтобы призвать ЦРУ к соблюдению законности, и всякий раз после этого они создавали мне проблемы. К счастью, не все в Лэнгли слепо исполняют волю своего шефа.
Собравшиеся зашевелились, меняя позы. Вступление оказалось достаточно интригующим, чтобы перебивать главу государства. Сначала президент объявил о причастности Америки к уничтожению русской базы в Арктике. Теперь он открыто обвинил директора ЦРУ в саботаже и, похоже, намеревался развивать эту мысль дальше. Но кто осмеливается противостоять всемогущему Леону Панетту? Уж не его ли заместитель? А может быть, самостоятельную игру ведет Майкл Моррел, помощник заместителя? В любом случае это становилось интересно. В гостиной Белого дома запахло жареным, и все носы улавливали этот дразнящий запах.
– Разумеется, сейчас не время обсуждать, кто именно в ЦРУ сохраняет верность присяге и своему президенту, а кто нет, – сказал Джонатан Браун, почувствовав нездоровое оживление в комнате.
– Ну почему же, – быстро возразил Аксельмод.
– Это тема не для обсуждения в столь широком кругу, – согласилась Хеллари Хиллтон. – Продолжайте, господин президент.
– Меня известили, – медленно заговорил Джонатан Браун, – что террористический акт на Северном полюсе был организован и проведен при помощи некоторых сотрудников ЦРУ. Официально Управление не имеет к этому никакого отношения, но все мы знаем, что тайное рано или поздно становится явным.
– Чаще поздно, – прокомментировал со знанием дела Рахим Мануэль.
– Не в таких случаях, как этот, – задумчиво произнес вице-президент, почесывая переносицу. – Русским насыпали перца в задницу. Полагаю, они не станут сидеть на месте, дожидаясь, пока все уладится.
– Именно так, – кивнул Браун. – Как вы знаете, Астафьев уже позвонил мне. Он попросил, чтобы Америка не вмешивалась, когда Россия найдет виновных и осуществит акцию возмездия. Мой отказ сказать «да» немедленно привел к тому, что наши армии приведены в состояние боевой готовности. Но долго так продолжаться не может. Через час, через два, а может, и в следующую секунду у кого-то могут не выдержать нервы. Вдруг какой-нибудь невыспавшийся или пребывающий в состоянии стресса офицер окажется не в состоянии правильно оценить ситуацию, отдаст неверный приказ и спровоцирует ответные действия?
– Насколько я понимаю, – сказала Хеллари Хиллтон, морща нос, – вы, господин президент, склоняетесь к мысли уступить русским?
– Ни в коем случае! – твердо произнес генерал Джонсон. – С ними как с индейцами или любыми другими дикарями… Стоит проявить великодушие, и они воспримут это как слабость. Они не понимают доброго отношения. Силу, только силу!
– Что ж, – вздохнул Браун, – я и не рассчитывал на единодушную поддержку. Но хочу предупредить: я свое решение принял и не собираюсь его менять. Сразу же после совещания я проинструктирую нашего посла в Москве о том, что и как он должен сообщить Кремлю. Астафьев вправе знать, кто виновен в гибели российских полярников.
Брови миссис Хиллтон подпрыгнули вверх, словно их дернули за невидимую ниточку.
– Как?! – вскричала она в неподдельном ужасе. – Вы намерены признать, что ЦРУ причастно к инциденту в Арктике? Но ведь это то же самое, что выставить себя в роли агрессора перед всем миром!
– Не совсем так, – успокоил ее Браун. – Центральное разведуправление никто сдавать не собирается. Однако информацию о реальных преступниках, полученную из надежного источника в Лэнгли, я до сведения Анатолия Астафьева все же доведу. Тем самым мы сохраним союзнические отношения с русскими и избавим их от необходимости проводить тщательное расследование. Кому нужно копать слишком глубоко, когда цель находится на поверхности? Не сомневаюсь, что Кремль не станет медлить ни одной лишней минуты... Да, именно так. – Браун кивнул, как бы соглашаясь с ходом собственных мыслей. – Заполучив координаты виновных, русские попросту уничтожат их и успокоятся. Мы же избежим обвинений в причастности к теракту.
Браун умолк, испытывая облегчение, как любой человек, только что покончивший с крайне неприятным делом.
– Позвольте задать один вопрос, господин президент, – нарушил тишину генерал Джонсон.
– Хоть два, – пошутил Браун, и стало заметно, что на его лице поблескивает испарина.
– Если вы приняли решение единолично, – заговорил Джонсон, – то зачем было собирать всех нас, – он сделал рукой круговое движение, – и ставить об этом в известность? Выходит, что вы не нуждаетесь в нашей поддержке?
– И не намерены выслушивать наше мнение, – поддержал Джонсона мрачный Гэйтс.
– Когда возникает угроза войны, – заговорил Браун, поочередно глядя на своих приближенных, – президент не имеет права колебаться чересчур долго. Я был обязан принять решение, и я его принял. Ответственность лежит на мне, и только на мне.
– Я и говорю, – криво усмехнулся Джонсон, – не стоило отрывать нас от дел и вызывать сюда, чтобы сообщить нам об этом.
– Стоило, – возразил Браун. – Потому что в этот трудный час испытаний мне нужны единомышленники, а не оппоненты. Каждый из вас вправе иметь собственное мнение. Но тот, чье мнение по данному вопросу не совпадает с моим, пусть подает в отставку.
Головы собравшихся повернулись в сторону Хеллари Хиллтон, издавшей нечленораздельный протестующий возглас. Все увидели, как она подобралась, собираясь встать, но внезапно обмякла и осталась сидеть на своем месте с побледневшим лицом и лихорадочными красными пятнами, проступившими на щеках. Это означало, что она не собирается лишаться поста во имя каких-то собственных принципов и идеалов.
Проследив за ней, Рахим Мануэль вскинул руки, копируя позу сдающегося в плен.
– Поддерживаю вас целиком и полностью, господин президент, – сказал он. – Или мы играем как одна сплоченная команда, или нам надерут задницы так, что еще долго сидеть будет неудобно.
– Я согласен, что русских нужно задобрить, – произнес старший советник Давид Аксельмод. – Но мы до сих пор не знаем, кто будет играть роль жертвенного барашка.
– Скоро узнаете, – пообещал Браун многозначительным тоном. – Ведь здесь, как я понимаю, собрались мои единомышленники, а от единомышленников у меня нет секретов.
Все зашевелились, принимая новые, расслабленные позы. Сейчас они походили на зрителей в театре, готовящихся к просмотру последнего, самого интересного акта. Кто же все-таки организовал и осуществил массовое убийство в Арктике? Кто отважился бросить вызов России? На кого падет ее гнев в скором будущем? И на кого падет гнев президента Соединенных Штатов?
