Сосновский преувеличивал. Департаменты МИДа подразделялись по территориальному и функциональному признаку. Таким образом, каждый из них отвечал за определенный аспект международных отношений. Непосредственно российско-американскими связями занимался пока что только один департамент. От него, по большому счету, мало что зависело. Зато очень, очень многое зависело от того, что и как скажет явившийся на переговоры посол США.
Об этом знал Виктор Сосновский, об этом знал Джон Бейли. Седой и благообразный, как пастор, несущий слово божье в массы, он успел овладеть собой и заговорил голосом бархатным и проникновенным.
– Господин министр, – промолвил он, – наше правительство крайне обеспокоено инцидентом, произошедшим на Северном полюсе, а также общей напряженностью обстановки в Северном Ледовитом океане.
Сосновский не удержался от того, чтобы не продемонстрировать гостю набор своих крупных, но ухоженных зубов.
– Наше правительство обеспокоено не меньше, уверяю вас, господин посол. И усиление американского присутствия в указанном регионе представляется нам излишней мерой. Ваш военный флот развил чрезмерную активность в нейтральных водах.
– Учения, – пожал плечами Бейли, все сильнее нервничавший от того, что беседу приходилось вести стоя.
Сосновский устремил на него глаза, скрытые за поблескивающими стеклышками очков.
– Считаю своим долгом напомнить, господин посол, что между нашими странами существует договоренность заранее предупреждать о любых военных учениях, проводимых за пределами территориальных вод.
– Взаимная договоренность, – парировал Бейли.
Пререкания могли затянуться надолго, а инструкции предписывали Сосновскому добиться истины как можно скорее.
– Согласен. Но что же мы стоим? – сказал он, вскидывая длинную руку, чтобы указать ею на пару приготовленных в углу кресел. – Предлагаю продолжить переговоры в более непринужденной обстановке. Вода? Чай? Кофе? Может быть, что-нибудь покрепче и посущественней?
Президент строго-настрого запретил министру приглашать американца присесть до тех пор, пока не станут ясны его намерения. И все же Сосновский решил превысить свои полномочия, поскольку успел изучить психологию посла. Мистер Бейли обладал обостренным чувством собственного достоинства. Если не оказать ему соответствующих знаков внимания, он заартачится и станет пространно разглагольствовать на отвлеченные темы. К чему дразнить гусей? От этого не будет никакой пользы ни самим гусям, ни тем, кто их дразнит.
– Спасибо, – произнес Бейли, неспешно располагаясь в кресле, которому позавидовали бы многие короли Средневековья. – Я бы выпил воды, с вашего позволения.
Устроившийся рядом Сосновский, не прибегая к помощи прислуги, собственноручно откупорил бутылку минеральной и наполнил два стакана, стоявших на низком столике.
Ах, если бы сидящих бок о бок людей разделял только этот столик! Америка и Россия по-прежнему оставались очень разными, крайне далекими друг от друга странами. Порой ценой невероятных усилий их удавалось немного сблизить, но потом вновь повторялся отход на прежние, часто противоположные позиции. Изменится ли эта ситуация с приходом к власти Брауна и Астафьева?
Мысленно задав себе этот вопрос, Сосновский отбросил его как риторический и стал пить пузырящуюся воду такими мелкими глотками, словно боялся застудить горло. Это означало, что право возобновить разговор предоставляется гостю. Тот, будучи опытным дипломатом, понял намек и произнес:
– Президент Соединенных Штатов очень встревожен произошедшими в последнее время событиями. Ему было бы неприятно, если бы на Америку пала хотя бы малейшая тень подозрений. Поверьте, мы, – Бейли отработанным жестом приложил ладонь к сердцу, – испытываем огромную симпатию к России и готовы доказать это не на словах, а на деле.
Сердце Сосновского подпрыгнуло и забилось сильнее. Он почувствовал то возбуждение, с которым рыбак смотрит на ходящий кругами поплавок. «Все-таки не зря я предложил ему сесть», – пронеслось в мозгу российского министра, после чего он невозмутимо изрек:
– Мы не сомневались в этом, господин посол.
«Еще как сомневались», – подумал Бейли. А вслух сказал:
– Соединенные Штаты не станут заявлять протест в связи с переходом России на военное положение…
– Тем более что… – перебил Сосновский.
– Тем более что Америка тоже позаботилась о собственной безопасности, – примирительно продолжил Бейли. – Учитывая чрезвычайное происшествие на Северном полюсе, это было оправданно и закономерно. Но, желая предотвратить возможный конфликт, мистер Браун делает шаг навстречу мистеру Астафьеву.
– Мы оценим это, – наклонил голову Сосновский, – как только шаг будет действительно сделан.
– Не говори хоп, пока не перескочишь – так, кажется, у вас говорят? – Бейли попытался взять инициативу в свои руки.
– Примерно так, – миролюбиво согласился Сосновский и наполнил опустевшие стаканы минералкой.
– Что ж, не будем откладывать дело в длинный ящик.
– Отличная идея.
Бейли незаметно поискал взглядом скрытые видеокамеры, фиксирующие происходящее в зале МИДа России. Наступал исторический момент. Чуть ли не впервые за всю историю существования Соединенные Штаты Америки открыто и искренне протягивали руку помощи России. Несомненно, Анатолий Астафьев просмотрит отснятые материалы. Просмотрит, оценит и перестанет видеть в Джоне Бейли коварного врага.
– Я тоже так считаю, – с достоинством произнес он.
– Итак? – поторопил его Сосновский, вновь принявшись за воду.
Мысленно сравнив его с верблюдом, Бейли приступил к преамбуле, распространяясь на тот счет, что иногда некоторые сотрудники спецслужб ведут собственную игру, никак не согласованную с курсом правительства. В ход пошли такие выражения, как «превышение полномочий», «преступная безответственность» и «нарушение профессиональной этики». Наблюдая за тем, как искусно американец наводит тень на плетень, Сосновский некоторое время терпел, а потом не выдержал и сказал:
– Знаете, в Советском Союзе когда-то шел очень популярный сериал про милицию. Там звучала песня, в которой были такие слова: «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет».
– Так, – насторожился Бейли. – И что?
– Понимаете, кто-то, кое-где, да еще порой, то есть время от времени…
– Не понимаю. При чем здесь эта песня?
– В ней как бы называются враги государства, с которыми нужно вести незримый бой, но вместе с тем не говорится, кто они такие и где их искать, – пояснил Сосновский, открывая вторую бутылку.
Тут Бейли пришло на ум, что он сидит с довольно глупой физиономией, недоуменно хлопая глазами, и это его разозлило.
– В связи с чем вы изволили привести этот пример? – надменно осведомился он.
– У вас получается, как в той песне, – сказал Сосновский между двумя глотками воды. – Какие-то спецслужбы что-то там превысили, чем вызвали озабоченность президента. Но все это общие слова. Нельзя ли более конкретно?
