– Содержать семью, – подхватил Громов. – Скажите, Екатерина Павловна, а Валентин… простите, не знаю его отчества… он холост?
– Он расстался с прежней женой буквально через неделю после знакомства с Региночкой, – холодно заявила Северцева. – И знаете, меня как-то мало волнует его прошлое…
«Вас – да». Громов понимающе кивнул и умолк, пережидая, пока от прилавка отойдет угрюмый парень, возникший в магазине.
Он уже покрутился возле отдела женского белья, но, так и не подобрав себе там ничего по вкусу, занялся изучением парфюмерии, поглядывая почему-то чаще на Громова, чем на выставленный товар. Тонкие ароматы, витавшие здесь, плохо вязались с обликом этого типа. Несмотря на вполне гражданскую одежду, он ассоциировался у Громова с совсем иными запахами: оружейной смазки, раскаленного металла, горелого пороха. Тем не менее парень ограничился приобретением сладковатых цветочных духов, с которыми удалился. Глядя ему вслед, Громов подумал, что если он вручит подарок своей девушке с таким мрачным видом, то на благодарную улыбку ему лучше не рассчитывать.
– Видали? – прокомментировала Северцева, когда посетитель вышел. – Юноше лет двадцать, он мил и обаятелен. Но! – Ее палец многозначительно вскинулся вверх. – Он купил своей подруге самые дешевые духи, которые смог здесь найти. Это о чем говорит?
«О том, что покупка могла быть сделана только для отвода глаз», – мысленно ответил Громов, а вслух послушно спросил:
– О чем же это говорит?
– Это иллюстрирует главное отличие мальчика от настоящего мужчины! – торжествующе провозгласила Северцева. – Валентин, например, обычно дарил Региночке настоящие французские «Кокто» или даже «Ма Белль»…
– Обычно, – пробормотал Громов. – Дарил… Он что же, исчез?
– Как это – исчез? Почему вдруг – исчез? – Грудь Северцевой под черной кофточкой заколыхалась, словно ей был нанесен запрещенный удар ниже пояса.
– Но на похоронах вашего мужа он вряд ли появился, м-м? – Громов прищурил один глаз. – Какая-нибудь неожиданная командировка, верно?
– Да, командировка! – заявила Северцева с пафосом. – И вовсе не неожиданная. Валентин за две недели до отъезда предупреждал, что в конце июля или начале августа у него появятся неотложные дела за границей. Что здесь плохого? Человек деньги зарабатывает! Между прочим, Валентин выслал нам приличную сумму, как только узнал про наше горе.
– Откуда?
– Из Канады, кажется. Точно не знаю. Деньги поступили по линии «Вестерн Юнион».
– Позванивает? – поинтересовался Громов с напускным безразличием, мудро опустив окончание фразы: «ваш спонсор».
– А как же! – обрадовалась Северцева. – Обещает не сегодня-завтра появиться. И ваш скепсис совершенно неуместен. – Она нависла над своим прилавком, как над лекторской трибуной. – Чтобы вы знали, о лучшей паре для своей дочери я не могла и мечтать. С тех пор как в нашем доме появился Валентин, я за свою дочь совершенно спокойна. Видели бы вы Региночку! – Северцева закатила глаза. – Девочка прямо-таки светится от счастья, она не ходит, а летает…
Громов хотел было напомнить расчувствовавшейся вдове, что с момента гибели Григория Петровича не прошло и девяти дней, на протяжении которых его дочери порхать не следовало бы, но сдержался. Зачем лишний раз напоминать людям о смерти? Смерть и сама напомнит о себе, каждому в свой час.
– Приятно будет с ней познакомиться. – Громов растянул губы в улыбке.
– С Региночкой? – тупо спросила Северцева.
– Разумеется.
– Но что нового она может вам сообщить?
– Разберемся, – сказал Громов. – Так где я могу найти вашу дочь?
– Ну… В такое время она обычно сидит дома над конспектами. Не хотелось бы, чтобы вы ее отвлекали от учебы.
– Знаете, Екатерина Павловна, иногда полезно давать мозгам отдых. – Громов насмешливо прищурился. – Эта молодежь, когда дорывается до знаний, прямо удержу не знает… А вдруг переутомление?
Северцева окинула его подозрительным взглядом и с сомнением покачала головой:
– Не хотелось бы мне оставлять Региночку наедине с незнакомым мужчиной.
Громов согнал улыбку с лица.
– В таком случае, надеюсь, вы составите мне компанию? Не откажете мне в удовольствии подвезти вас домой, м-м? – Последняя фраза прозвучала бы гораздо галантнее, если бы не металлические нотки, прозвучавшие в громовском голосе.
– Но до конца рабочего дня…
– Ровно пятнадцать минут. – Для наглядности Громов сунул Северцевой под нос свои часы. – Подруги вас подменят.
Придав своему лицу скорбное выражение, для чего, по мнению Северцевой, достаточно было поплотнее сжать губы, она поставила на прилавок сумочку, извлекла из нее щетку и сухо бросила через плечо:
– Извините. Я должна привести себя в порядок.
– Конечно, – согласился Громов. Если бы его мысли высвечивались на табло, то в эту минуту бегущая строка выглядела бы так: НЕУЖЕЛИ, ЕКАТЕРИНА ПАВЛОВНА, ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ ВЫ СТОЯЛИ ЗА ПРИЛАВКОМ В БЕСПОРЯДКЕ?
– Ехать далековато, – пожаловалась Северцева, взбивая щеткой свои спутанные волосы цвета окислившейся латуни. – Мы живем в Северном Измайлове, у черта на куличках. Раньше государство обеспечивало пилотам такого класса, как мой Гриша, вполне приличное существование. Теперь же… – она поморщилась, продираясь сквозь дебри своей прически, – теперь же все брошены на произвол судьбы. Чтобы оплачивать учебу Региночки в МГУ и самим не жить впроголодь, пришлось продать жилье на Новом Арбате, а самим перебраться в «хрущебы». Сиреневый бульвар. Приходилось о таком слышать?
– Красивое название, – одобрил Громов. – А номер дома какой у вас?
– 59-Б. – Северцева раздраженно швырнула облепленную волосами щетку в сумку. – Квартира 12. Что вас еще интересует?
Скорее всего, Громов ответил бы: «Ничего. Пока что». Но он не успел.
* * *
Под аккомпанемент перезвона колокольчика, пародирующего тревожный набат, в помещение магазина вломились три мужские фигуры с куцыми автоматами в руках.
– Не двигаться!
– Стоять, падлы!
– Куда-а? – Это рявкнул налетчик, заподозривший, что чернявая продавщица с пейсами пытается улизнуть в подсобку.
До этого окрика она просто пятилась назад, сама не ведая, куда и зачем стремится – лишь бы очутиться подальше от вооруженных мужчин в жутких масках. Но, как только на нее обратили внимание, ноги перестали ей повиноваться. С затравленным писком брюнетка осела в углу своей секции и потянула на себя платье, свисающее с ближайшей стойки. Платье было красивым, спору нет. Все такое воздушное, яркое, с кокетливыми бретельками. Хотя, конечно, в качестве защиты от пуль оно никуда не годилось.
– Замри! – нервно потребовал налетчик, опекавший брюнетку.
