Кошка его проигнорировала, отлично понимая, что ничего вкусненького ей от этого человека не перепадет. Зато на зов явилась Тупикова.
– Мы согласные, – твердо заявила она.
– Кха! – зычно подтвердил ее муж. Кошка сорвалась с места и, топорща хвост, бросилась наутек.
– Отлично, – улыбнулся Громов. – Где нам будет удобнее всего побеседовать?
– Да вы за стол присаживайтесь, – засуетилась Тупикова. – Проголодались небось с дороги?
– Не проголодались! – твердо отрезал полковник, бросив на гостя предостерегающий взгляд. – Мы в баньку пойдем, вот чего мы сделаем. Зря с утра натопил, что ли?
Его супруга обидчиво поджала губы, но возражать не стала. Когда конь взнуздан, можно позволить ему фыркать и прясть ушами. Главное, чтобы двигался в заданном направлении.
Провожаемые неотрывным взглядом хозяйки, мужчины гуськом побрели по тропинке к скособоченному строению, из трубы которого валил белесый дымок.
– Я тебя на «ты» называть стану, – предупредил полковник, когда оказался вне пределов слышимости своей Любани.
– Я тебя тоже, – ответил Громов.
Полковник усмехнулся и рванул на себя скрипучую дверь:
– Милости прошу к моему шалашу.
– Банька хорошо протоплена?
– Лучше не бывает.
– Тогда, – предложил Громов, – давай предбанничком ограничимся, м-м? Честно говоря, не любитель я париться.
– Ничего, потерпишь. Серьезный разговор у нас с тобой только голышом получится. – Заметив выражение лица напрягшегося Громова, полковник раскатисто захохотал: – Не боись, шпион. Ориентация у меня не нарушена. Хочу убедиться, что микрофончик у тебя нигде не припрятан. Такая вот у меня стратегия с тактикой на сегодняшний день.
* * *
Вооружась дубовыми вениками, загодя замоченными в шайке с горячей водой, мужчины проникли в парную, такую тесную, что у слабонервных здесь вполне мог начаться приступ клаустрофобии. Что-то вроде спального купе с двумя полками, лишь самую малость просторнее.
Отставной полковник, напялив на голову жароупорную камуфлированную панаму, открыл кочергой железную дверцу печурки и то ли в шутку, то ли всерьез предупредил:
– Сейчас пару буду поддавать. Уши береги. Новые в нашем возрасте не отрастают.
– Я слыхал, некоторые пиво на угли льют, – заметил Громов.
Еще во время разговора под открытым небом он обратил внимание на повышенный интерес, проявленный Тупиковым к запасам спиртного в «дипломате». Если это была та струнка, на которой можно было сыграть, то исполнять на ней следовало простую, доходчивую мелодию. Музыка народная, слова А.С. Пушкина. «Выпить, что ли? Где же кружка?..»
– Пиво. – Тупиков пожевал губами, словно пробуя на вкус это слово. – А что, есть пиво?
– Нет пива.
– Ну вот, а ты говоришь… – Это прозвучало невесело. Как видно, полковник с удовольствием плеснул бы пивка. Себе в стакан, в первую очередь.
– У меня только водка, – виновато сознался Громов.
– Это правильно, – успокоил его полковник. – Мы ж с тобой в бане, а не в театре, чтобы пивом давиться. Но в печку лучше все же обычной водой плескать, а не водкой. Пар иных градусов требует, не тех, что человеческий организм…
Шшш-ухххх! Белое облако с шипением наполнило баньку, застлав мужчинам глаза. Вот оно, началось! Теперь только держись!
Громов, задыхаясь в раскаленной атмосфере, стоически вынес все традиционные банные процедуры, предложенные хозяином. Но когда тот взял в руки простыню и предупредил, что намеревается продемонстрировать «сталинский удар», Громов насторожился:
– Погоди. Ты что задумал?
– Сейчас узнаешь… Кха!
После первого же пробного взмаха покрывалом Громова обдало такой волной жара, что он почувствовал себя заживо сжигаемым на костре еретиком.
– С меня хватит! – поспешно предупредил он, представив, что начнется в баньке, когда Тупиков возьмется за дело по-настоящему.
– Слабак! – удовлетворенно хохотнул тот. – Ладно, разрешаю отход на заранее подготовленные позиции. Там возле входа душевая, облейся холодной водичкой и отдыхай. Только много не лей! – предупредил он вдогонку. – Мне оставь!.. Э-эх!
С последующим взмахом простыней Громова вынесло из парной, как пушинку, подхваченную огненным завихрением. Приложив руку к волосам, он с удивлением обнаружил, что они не дымятся, но все же поспешил подставить голову под жидкие струйки холодной воды. Сколько бы ни пытались друзья-товарищи научить Громова испытывать удовольствие от бани, он получал истинное наслаждение лишь на этом заключительном этапе.
В предбаннике пахло прелью, сыростью и еще какой-то дрянью. Сначала Громов заподозрил, что под полом сдохла крыса, но потом ему на глаза попались дырявые полковничьи носки, и, прикрыв их остальной одежкой, он почувствовал себя значительно комфортнее.
Скептически прислушиваясь к полковничьему уханью за дверью, Громов выложил на колченогий стол провизию из «дипломата», ограничившись пока что одной бутылкой. Водки всегда должно быть мало, тогда ее поглощают с особым рвением. Ну, а за добавкой задержки не будет.
– Эх, хорошо!..
Вывалившийся в предбанник Тупиков, облепленный мокрыми листьями, походил на лешего и водяного одновременно. На ходу он успел оценить сервировку стола, а потому обливание холодной водой заняло у него совсем немного времени. Громов и глазом не успел моргнуть, как полковник уже восседал на лавке напротив с парой алюминиевых кружек в руках. Заподозрив, что, орудуя сразу двумя емкостями, собеседник перестанет вязать лыко еще до того, как перейдет к сути, Громов открыл было рот, но в этот момент одна из кружек со стуком перекочевала на его край стола.
– Наливай! – скомандовал Тупиков.
Судя по послужному списку, в боевых действиях он участия не принимал. Однако на поле брани он, наверное, отдавал бы короткие приказы точно таким же решительным тоном, не терпящим возражений. «Заряжай!» Или: «Пли!» Не подчиниться ему было невозможно.
– Супруга потом насмерть не запилит? – осторожно поинтересовался Громов.
– Пусть попробует! – воинственно заявил полковник. – Сегодня мне положено! Не каждый день Родину продавать приходится!
Где-то на середине тирады он успел влить в себя первую порцию, но к закуске пока не притрагивался, прислушиваясь к ощущениям внутри. После чего, удовлетворенно кивнув, распорядился:
– Давай-ка повторим залп.
Громов пока и один раз причаститься не успел, хотя сделал вид, что опять разливает водку поровну. Дождавшись, пока Тупиков опрокинет кружку и закусит сардиной, он сказал:
– Насчет Родины ты не прав, полковник. Она-то, может, и продается, да только не мной, не здесь и не сейчас.
