– Иногда полезно посидеть на кислородной диете, – заявил Олег, после чего возобновил лекцию об управлении вертолетом.
Это была та ситуация, про которую говорят: в одно ухо влетает, в другое вылетает. Ошеломленная открывшейся панорамой, Таня почти не воспринимала речь спутника. Она заставляла себя следить за тем, какие тумблеры и рычажки переключает Олег, но подозревала, что толку от этого будет мало. Голова кружилась, внутренности сползали куда-то вниз, стиснутые колени подрагивали. И все же Таня старалась не подавать виду, как ей страшно. Не хотелось выглядеть в глазах Олега беспомощной трусихой. Опасливо покосившись на проплывающий внизу лес, Таня выкрикнула:
– А знаешь, мне даже нравится.
– А так?
Олег накренил вертолет, бросил его вниз, едва не задев верхушки сосен, потом потянул штурвал на себя, беря курс на бездонное небо.
– Класс! – взвизгнула Таня, мечтая, чтобы это ужасное испытание поскорее закончилось.
– Молодчина, – отозвался Олег. – Не всякий мужчина повел бы себя так на твоем месте.
– А я и не мужчина.
– Заметно. Бретельку поправь. Платьице потеряешь.
– Не доставлю тебе этого удовольствия, – парировала Таня. – Прекрати на меня пялиться и показывай, что, как и когда поворачивать и нажимать. Взялся меня учить? Учи. И без этих своих уси-пуси.
Вместо того чтобы обрадоваться такой целеустремленности своей подопечной, Олег нахмурился и заиграл желваками. Он не ожидал, что новенькая начнет цитировать генерала Молотова. Он вообще не ожидал от нее такой прыти на полукилометровой высоте.
3
Инструктаж продолжался еще минут пятнадцать, после чего Олег велел Тане перебираться за штурвал. Обмен креслами в тесной кабине не обошелся без соприкосновений, несколько смутивших обоих. Заняв место пилота, Таня почувствовала, что щеки ее горят, а губы пересохли. Тем не менее ей удалось не только провести вертолет по прямой, но и совершить разворот. Затем она испробовала, как снижаться и подниматься, и внезапно обнаружила, что сосущий страх внутри сменился приятным азартом. Она справилась.
– Пересаживайся обратно, – предложил Олег.
Предложил слишком безразличным тоном, чтобы принять это за чистую монету. Представив себе, как она будет перебираться через его колени, Таня решительно помотала головой:
– Не хочу.
– Бунт на корабле?
Вместо того чтобы честно признать, что так оно и есть, Таня решила сменить тему.
– Ты сказал, что наши личные дела уничтожат. Почему?
– Узнаешь все в свое время, – загадочно произнес Олег.
Догадавшись, что выпытывать у него правду бессмысленно, Таня задала другой беспокоящий ее вопрос:
– Признайся, ты считаешь меня легкомысленной?
– Почему же, – буркнул Олег. – Ты очень даже серьезная особа. Умеешь держать мужчин на расстоянии.
– Я не о том, – наморщила нос Таня.
– А о чем?
– Я поступила глупо, позволив себя использовать?
Олег закашлялся.
– Кому? – сдавленно поинтересовался он.
Щеки у Тани опять разогрелись на несколько градусов. Что Олег себе вообразил? Что она стала любовницей Молотова? Дурак набитый! Неужели не понимает, что если бы уж Таня решила позволить себе вольности, то выбрала бы для этого мужчину помоложе. Например, Ивана. Или…
Украдкой взглянув на спутника, Таня пояснила:
– Я имею в виду ФСБ.
– А! – Олег усмехнулся. – Вот ты о чем.
– А ты что подумал?
– Я подумал, что если ты не выровняешь машину, то через минуту здесь некому будет задавать вопросы и отвечать на них.
– Ой!
Спохватившись, Таня взяла штурвал на себя. Олег, убедившись, что опасность миновала, одобрительно кивнул.
– Да, ФСБ нас использует, – вернулся он к разговору. – Ну и что? Разве до того, как попасть сюда, тебя не использовали все, кому не лень? Воспитатели детсада, учителя, институтские преподаватели, начальники, случайные знакомые, близкие друзья и подруги? – Было заметно, что Олег не столько объясняет положение дел, сколько делится наболевшим. – Я уж не говорю о родственниках и любовниках. Все они пользуются нами без зазрения совести. Почему же тебя смущает перспектива служить чекистам? Я терпеть не могу подчиняться кому бы то ни было, но раз уж это неизбежно, то пусть надо мной будет только один хозяин. Тот, кого я сам выберу, и лишь до тех пор, пока он меня не разочарует.
– В чем-то я с тобой согласна, – произнесла Таня, обдумав услышанное. – Но есть маленький нюанс. Никто из моих близких никогда не отправлял меня делать массаж преступнику, охраняемому вооруженными до зубов телохранителями. Не поручали привести в исполнение смертный приговор. И вообще…
– Лучше быть палачом, чем казненным, – философски заметил Олег. Заметив, как вздрогнула Таня (а вместе с ней и «Би-флай), он решил подсластить пилюлю. – Ничего не бойся, пока я с тобой.
– Еще скажи, что ты готов умереть за меня, – съехидничала Таня.
– Почему бы и нет? Мы отправляемся на задание вместе, а на войне как на войне. Сам погибай, но товарища выручай. Тем более если товарищ – женщина и эта женщина…
Рокот двигателя заглушил продолжение, а ветер подхватил слова, сорвавшиеся с губ Олега, и унес их в неведомые дали.
– Что ты сказал? – округлила глаза Таня. – Повтори.
– Я никогда не повторяю сказанное дважды. Извини.
– Ну и ладно. Я все равно услышала.
– Неужели? – поднял бровь Олега.
– Ты сказал, что эта женщина тебе дороже всех.
– Бред.
– Сказал! – настаивала Таня.
– У тебя слуховые галлюцинации, – отрезал Олег. – И глаза слезятся. Прекрати хлопать ресницами. Сосредоточься. Я хочу, чтобы ты провела вертолет над речкой, между деревьев. Сумеешь?
– Сумею.
Последующие полчаса пролетели для Тани как одна минута. Сосредоточившись на управлении вертолетом, она не видела ничего, кроме приборной доски, а если что-то и слышала, так это лаконичные инструкции заскучавшего Олега. Взмокшая от напряжения, она подозревала, что запах ее пота перешибает аромат дезодоранта, но мысль об этом перестала беспокоить ее, когда пришлось совершать посадку. Вертолет едва не срубил винтом провода высоковольтной линии, но благополучно опустился на траву. Олег, руководивший действиями ученицы, облегченно вздохнул.
– Пожалуй, достаточно, – решил он. – Завтра с раннего утра повторим пройденное, а сегодня насладимся отдыхом на грешной земле.
Тане предложение не понравилось.
– У-у, – протянула она разочарованно. – Еще немножечко, а?
