– Ну и пусть! Плевать я хотела на ваши шпионские заморочки! Я приехала сюда отдыхать, и я буду от-ды-хать!
– На здоровье. Гуляйте, купайтесь, загорайте. Но в пределах территории отеля. Так вас будет легче опекать.
– Я не нуждаюсь в опеке! – возмутилась Наташа.
– Это ваше окончательное решение?
– Окончательное.
Галатей встал:
– Сожалею, но в таком случае я буду вынужден применить физическую силу.
Он взмахнул кочергой, как если бы держал в руке стек или трость. Да только это была, увы, не трость и не стек. Тяжелая железная кочерга без малейших признаков копоти. Как будто ее специально содержали в чистоте. Чтобы однажды взять ее и, не замарав рук, проломить жертве череп.
* * *
Вжавшись в кресло, Наташа инстинктивно подтянула колени к подбородку. Перед ней стоял не тот мужчина, которого она увидела, войдя в комнату. Он изменился, он разительно изменился. Стало очевидно, что все его хорошие манеры и вежливые обороты речи не более чем камуфляж, скрывающий подлинную натуру. Галатей смотрел на Наташу без гнева, но и без сочувствия. Это был взгляд кобры, выбирающей точку укуса. Холодный взгляд, от которого кожа покрылась мурашками, а соски затвердели как на морозе.
– Нет, – помотала волосами Наташа.
– Что – нет? – осведомился Галатей.
– Нет, нет, нет!
– Учитывая ваше состояние, повторяю вопрос. Итак. Вы принимаете мои условия? Или нужны кардинальные способы убеждения?
Еще несколько секунд назад Наташа согласилась бы на все, лишь бы не видеть кочергу, раскачивающуюся в опасной близости от головы. Но время шло, Галатей стоял на месте, и женщина начала приходить в себя.
– Вы что, – спросила она звонким, звенящим от волнения голосом, – собираетесь убить меня? Здесь, в посольстве?
– В мои ближайшие планы это не входит, – сказал Галатей.
Ну разумеется. Если он и псих, то не до такой же степени! Не станет он убивать Наташу. Разве что воспользуется ее беспомощным положением. Воспользуется?
Она поспешно опустила ноги на пол, оправила платье и положила поверх него руки. Победоносно усмехнулась:
– Да уберите вы свою дурацкую железяку. Не убьете вы меня.
– Достаточно будет сломать вам ногу, – вкрадчиво произнес Галатей, опуская руку с железной загогулиной. – Или две. Это избавит вас от соблазнов, раз. Это облегчит задачу тем, кому поручено присматривать за вами, два. И наконец, мне просто не терпится проучить вас.
Кочерга взмыла к потолку, на мгновение застыв в воздухе, как изготовленная к удару клюшка для гольфа. Затем – БАЦ! – она обрушилась на хрустальную вазу, обратив ее в сотни осколков, некоторые из которых осыпали Наташу. Это походило на маленький взрыв.
Проведя пальцем по щеке, ошарашенная Наташа увидела капельку крови и закричала. Вернее, вознамерилась закричать, потому что голосовые связки отказывались воспроизводить какие-либо звуки, кроме сдавленного писка.
Галатей навис над ней, неправдоподобно огромный, обманчиво спокойный.
– Помните ту знаменитую сцену из «Бриллиантовой руки»? – спросил он, занося кочергу для нового удара. – Поскользнулся. Упал. Очнулся – гипс. Смешно, правда?
Поводов для веселья Наташа не видела. Она попыталась признаться в этом, но оказалась способной лишь на новую серию поскуливаний.
На щеках Галатея обозначились желваки. Выставив перед собой растопыренные пятерни, Наташа взмолилась:
– Не надо!
– Вы уверены?
– Да! Да!
Галатей неохотно опустил кочергу.
– Жаль, – сказал он. – Надеюсь, через минуту-другую вы успокоитесь и решите, что это был блеф. С радостью возьмусь убеждать вас в обратном.
– За что вы меня так ненавидите? – всхлипнула Наташа. Обошлось без серьезных порезов, но она снова и снова ощупывала лицо, опасаясь, что увидит на руках не размазавшуюся тушь, а кровавые пятна.
– Ненависть – слишком сильное чувство, чтобы расходовать его понапрасну, – наставительно произнес Галатей. – Я испытываю к вам легкую неприязнь, не более того. Утритесь. – Он протянул Наташе стопку салфеток, а одну оставил себе, чтобы использовать в качестве носового платка. – Причины неприязни лежат на поверхности, так что не будем тратить время на переливание из пустого в порожнее. Сейчас мы продолжим разговор, но помните: я всегда готов прервать его ради небольшой физической разминки. – Прислонив кочергу к камину, Галатей опустился в кресло. – Скажу больше. Утром, при солнечном свете, ночное приключение покажется вам кошмаром. У вас возникнет иллюзия, что можно махнуть на меня рукой и, как ни в чем не бывало, предаваться сомнительным удовольствиям. Или же вы поддадитесь искушению обратиться в полицию. Это будет роковой ошибкой. Наружное наблюдение немедленно выявит ваш любой неверный шаг. Единственный способ избежать физических и душевных травм – в точности следовать моим инструкциям.
Наташа прерывисто вздохнула:
– Я завербована?
– Вербовать вас нет необходимости, – заверил ее Галатей. – Считайте себя временной заложницей, от которой требуется только одно.
– Что?
– Беспрекословное повиновение.
– Если это означает, что я обязана спать с вами…
– Даже не мечтайте, – отрезал Галатей.
– Хам, – сказала Наташа.
Оба одновременно посмотрели на кочергу. Пауза получилась длинной. Нарушила ее Наташа:
– Выкладывайте ваши инструкции. – Она не удержалась от сарказма. – Коды, явки, клички, пароли…
– Оперативные псевдонимы не понадобятся, – невозмутимо произнес Галатей. – Что касается пароля, то запомните, пожалуйста: человек, назвавший вас Наталией Никаноровной, действует по моему поручению и от моего имени.
– Я Николаевна.
– Знаю. В этом-то и фокус.
– Детская уловка.
– Подобные детские уловки уберегли от неприятностей множество взрослых людей. – Галатей зевнул, прикрывшись ладонью. – Достаньте-ка ваш телефон.
Он помолчал, дожидаясь, пока Наташа сходит за сумкой, оставленной на столе. Продиктовал номер для экстренной связи. Приступил к детальному инструктажу, занявшему еще несколько минут. Затем вызвал по интеркому Беликова и, позевывая, попросил проводить гостью к машине.
Она смерила обоих мужчин испепеляющим взглядом и вышла, не попрощавшись. Беликов задержался, предусмотрительно прикрыв дверь.
– Понравилось реалити-шоу? – улыбнулся Галатей, отлично знавший, что все комнаты посольства просматриваются с помощью видеокамер.
– Впечатляет, – шепотом признался Беликов. – Но что бы ты делал, если бы дама не поверила в серьезность твоих намерений?
