Кожа Джейка потеплела в том месте, которого коснулась ее рука. Он подумал, не опустить ли ему опять палочку в огонь? Тогда Зои опять до него дотронется…
— Вы, кстати, оказались в хорошей компании, — утешила его Зои. — Когда у папы подгорал соус, он говорил, что огонь делает пищу ароматней.
— Вот видите! Великие умы мыслят в унисон.
Пляж опустел. Местные жители отправились по домам ужинать. Остались только Джейк, Зои и такса.
Джейк молча смотрел на огонь. Странно было видеть огонь, который ничего не разрушал. Здесь, глядя на вздымающиеся и опадающие языки пламени, можно было представить себе более счастливые времена. Какие они были до того, когда все стало мрачным и мучительным…
«Это Зои, — решил он. — Ее энтузиазм и энергия оживляли все вокруг нее. Странно. То, что я сначала счел раздражающим, сегодня кажется удивительно умиротворяющим…»
Подняв глаза, он увидел, что она тоже погрузилась в раздумья. И тоже смотрела на огонь. Тени пробегали по ее лицу, как танцующие облака.
— Вы не будете возражать, если я задам вам вопрос на личную тему? — спросила она, и Джейк напрягся. — Вы никогда не думали, что где-то на жизненном пути сделали неверный поворот?
Из всех вопросов, какие Зои могла задать, этот был самым неожиданным.
«Думал каждый божий день», — хотел он сказать.
— Это о вашем бывшем муже, так ведь?
— О Поле? — Она покачала головой. — Нет. Может быть, немного… Просто я не могу не спрашивать себя, как оказалась там, где оказалась.
— Вы имеете в виду развод?
— Развод, мою работу, все вместе. Мне нравится то, что я делаю, но последнее время… — Она грустно пожала плечами, как если бы этот жест сам по себе мог отразить ее мысли. — Как будто я иду не в ногу со Вселенной. Вы понимаете, о чем я хочу сказать? Как будто Вселенная подает мне знаки, а я не понимаю их смысла.
— Какие знаки?
— Не попадайся на удочку нуждающегося гольфиста. — Она рассмеялась горько и коротко.
Этот звук лег ему на душу тяжело, как свинец. Джейк решил переменить тему в надежде — если не сможет прогнать горечь, то хотя бы ослабит ее.
— А как вы стали экспертом по советам? — спросил он. Ему это было интересно с тех пор, как она рассказала ему о своей работе.
— У нас в колледже силами студентов издавалась газета. В ней была такая колонка, и, когда автор закончил учебу, я предложила себя на его место. Мне так понравилось, что после окончания колледжа я решила поискать что-то подобное. И появилась колонка «Спросите Зои». Просто потому, что я хотела приносить пользу людям.
— Пользу?
«Правильно ли она выбрала слово?»
— Помогать, — поправила она себя, замечая что-то странное в его взгляде. — Я люблю помогать людям.
«А люди взваливают на нее все свои печали».
— Иногда я становлюсь сентиментальной. — Она отломила кусок сосиски и кинула Рейнальдо. — Обратная сторона ностальгии. Для всякого воспоминания находится подходящее «если бы».
А для всякого «если бы» находится еще одно «если бы». И еще. И еще… Пока вам не станет трудно дышать под их тяжестью…
Джейк тяжело вздохнул. Недавнее чувство удовольствия, пусть и слабое, уступило место привычному чувству вины.
«Неужели ты правда решил, что можешь убежать от себя?»
Он стал смотреть на огонь, на красно-оранжевые языки пламени. И как Зои и предупреждала, его сосиска начала гореть. До его ноздрей дошел запах паленого мяса. Он смотрел, как оболочка сосиски чернеет в огне.
«Как кусок опаленной плоти…»
Желчь поднялась к его горлу. Он уронил палочку с сосиской в огонь. Горячий уголек вылетел из костра и упал на тыльную сторону его ладони. Джейк вскрикнул.
— Что случилось? — Зои мгновенно оказалась около него. — Вы в порядке? Обожглись? Дайте я посмотрю. — Он, наверное, прижал кулак к груди, потому что почувствовал нежность ее прикосновения, когда она разжимала его пальцы. — Выглядит не очень страшно. Но надо промыть холодной водой. На всякий случай.
Зои исчезла прежде, чем он успел возразить. И тут же вернулась с бутылкой воды и бумажной салфеткой.
— Для начала сойдет. Когда придете домой, смажьте ожог какой-нибудь обеззараживающей мазью.
Он постарался отделаться от ее внимания.
— Это простой ожог. Со мной бывало и похуже.
«Гораздо, гораздо хуже…»
Но сейчас его сердце, казалось, билось о ребра гораздо сильнее, чем когда он был там, под огнем…
— Даже в небольшие ожоги может попасть инфекция, — сказала она, прикладывая салфетку к его руке.
Джейк глубоко вздохнул и почувствовал нежный запах лимона. Это был запах чистоты, и уюта, и всего хорошего, что он забыл. И он вдыхал и вдыхал, пока ему не стало казаться — его грудь сейчас разорвется. Она наполнилась болью, незнакомой и крепкой, как сталь.
Зои покосилась на него:
— Лучше?
«Черт возьми, нет! Ох, эта боль!»
Он потерял равновесие, он задыхался…
— Да, — ответил Джейк, и эта была почти правда. Руку больше не жгло.
— Хорошо. — Она улыбнулась.
Джейк едва не застонал. Как просто — обхватить ее за талию, притянуть к себе этот пропитанный запахом лимона свет…
В воздухе повисло напряжение. Судя по всему, Зои тоже почувствовала его. В ее глазах ясно мерцало желание.
Он услышал глухой стук. Бутылка с водой упала на песок. Ее освободившаяся рука потянулась к его лицу, дрожащие пальцы скользили по подбородку.
Джейк перестал дышать. Легкие пальчики словно высекли внутри его огонь. Он хотел ее. Боже, как он хотел ее!
А потом — что? Бездумно целовать? Забыться в святилище ее рук на одну ночь? Взять то, что она предлагает от чистого сердца, и ничего не дать ей взамен? Да и что он может ей дать, кроме мрака, холода и пустоты?
Каким же мужчиной был бы он после этого?
Нет, он не может, он не сделает ничего подобного! Один мужчина уже воспользовался ею. Но он не последует его примеру. Возможно, у него осталось очень мало чести, но все-таки кое-что осталось.
Собрав всю свою волю, Джейк отстранился от нее.
— Я сам о себе позабочусь, — сказал он ей.
Какой-то миг Зои не двигалась, разве только немного подалась вперед, к нему. Ох, как ему хотелось опять обнять ее! Ему пришлось отойти на несколько шагов, чтобы побороть искушение.
— Я не хочу, я не нуждаюсь в том, чтобы вы играли роль моей няньки.
От резкости этих слов Зои вздрогнула. «Кому он это сказал? Мне или себе?»
— Я и не ждала ничего другого, — тихо сказала она. Так тихо, что у него заныло внутри.
