— Неужели мое беспокойство вам так неприятно? — спросила она.
— Беспокоясь обо мне, вы только теряете время. Что я делаю или не делаю, вас не касается.
Он тут же понял, как груб был его ответ. А может быть, уголком глаза уловил, как она потрясена таким ответом. Его черты смягчились.
— Простите меня, Зои, вы этого не заслужили. Я знаю, вы желаете мне только добра. Но вам же будет лучше, если вы перестанете тратить свою энергию на меня, а будете помогать людям, которые нуждаются в помощи.
«Пусти меня к себе, Джейк, — мысленно умоляла она. — Позволь мне быть рядом с тобой. Позволь…»
Она проглотила первые пришедшие ей на ум слова и заменила их на куда менее опасные: «Позволь мне беспокоиться о том, что будет с тобой».
Они вернулись на Ношатукет в полном молчании. На сей раз Зои не стала нарушать тишину разговорами. Она слишком напряженно думала, как вытащить Джейка из его раковины. К сожалению, она так ничего и не смогла придумать.
Джейк стал прощаться, как только они подъехали к ее дому.
Зои отчаянно искала способ его удержать.
— Не хотите попробовать кофе, который я купила? — спросила она. — Гарантирую вам, вы полюбите его на всю жизнь.
Он покачал головой:
— Нет, спасибо. Мне не хочется кофе.
— А как насчет того, чтобы выпить что-нибудь холодное? Вам, наверное, жарко и хочется пить после такой прогулки. Можно остыть у берега…
— Не сегодня. Мне надо сделать кое-какую бумажную работу.
— По крайней мере, зайдите и угостите Рейнальдо его печеньем. Вы ему обещали.
— Дайте ему печенье от моего имени. А плитку на крышу я разгружу завтра с утра.
И он стал отъезжать. Мотор взревел. Джейк приготовился дать задний ход, чтобы вырулить на дорогу.
Зои положила руки на открытое окно кабины:
— Джейк, подождите!
Он вздохнул:
— Слушайте, Зои, я же сказал — мне надо повозиться с бумагами.
А раньше были заказчики, которые не желали ждать… Все это могло быть правдой, но в то же время служило лишь предлогами для того, чтобы уйти от разговора с ней. И они оба это знали.
«Ну, я тоже могу находить предлоги!»
— А что с домиком для летучих мышей? Вы обещали повесить его на этой неделе.
— Домик может подождать до утра.
— Не думаю. Мы лишили бедных зверьков жилья неделю назад. Им нужен домик. Сейчас у них пора гнездования. Вы сами так говорили.
В душе Зои знала: назвав летучих мышей «бедными зверьками», она согрешила против истины. Но своего добилась!
Джейк с сердитым ворчанием выключил мотор:
— К черту мышей. Зои! Чего вы на самом деле хотите?
Казалось, его взгляд мог воспламенить даже через солнцезащитные очки. Зои сложила руки на груди и обдала его таким же взглядом.
— Я хочу знать, почему вы не хотите присутствовать на церемонии.
Вот она и задала сакраментальный вопрос! И теперь он словно висел между ними в ожидании ответа.
Ответ Джейка состоял из двух слов:
— Потому что.
— Это не ответ, — усмехнулась Зои. — Это отговорка. И не говорите мне, что настоящая причина — не мое дело! — прибавила она, поднимая указательный палец. — Конечно, я знаю, что это не мое дело. И все-таки хочу знать причину вашего отказа. Потому что, к сожалению, даже если вы считаете, что я зря трачу время, я хочу вам помочь.
— Но почему?
Зои не ожидала, что он повернется и пойдет в атаку. Не ожидала и того, что у нее от его вопроса болезненно сожмется сердце.
— Потому что, — она попыталась использовать против Джейка его же слова, — мне не безразлично.
Зои наблюдала, как он постепенно осознает ее слова, и жалела, что не может видеть его глаз — хотя бы для того, чтобы понять, действительно ли в нем что-то потеплело, или ей только так показалось.
— Я же говорил вам, мне не нужны друзья! — сказал он, отвернувшись.
— Поздно. Дело сделано.
Никогда еще никто не качал головой так безнадежно…
— Черт побери, Зои, почему вы не можете оставить меня в покое? Вы же не обязаны улаживать все на свете. И потом, — добавил тихо Джейк, — бывает, вещи ломаются так, что их уже нельзя исправить.
То же самое он недавно говорил про крышу. «Боже праведный! Так он думает о себе? А я не поняла…»
— Все можно исправить, — сказала она, повторяя тот свой ответ: «Даже вас».
— Тут-то вы и ошибаетесь.
Джейк медленно повернул к ней голову, и по тому, как напряглось его лицо, она поняла — ему сейчас потребуется вся его воля. Он собирается ей что-то сообщить. И когда он заговорил, его голос звучал хрипло и глухо:
— Вы действительно хотите знать, какого черта я не желаю присутствовать на церемонии? Потому что это церемония для героев, а я — последний человек, которого можно к ним причислить.
— Я вас не понимаю… — Нельзя к ним причислить? — Конечно, вас можно к ним причислить!
Джейк так сильно сжал руль, что костяшки его пальцев побелели. Зои даже подумала, не хочет ли он разломить пополам руль, раз уж не в силах разломать себя.
— Забудьте, что я вам сказал.
— Нет! — На сей раз она не позволит ему от нее отмахнуться. Слишком близко она подошла к ответу. — Почему вы считаете, что эта церемония не для вас? — И почему он так против слова «герой»? — Скажите мне, Джейк. Поговорите со мной. Пожалуйста!
Ее сердце замерло в ожидании ответа. Она смотрела, как Джейк обдумывает ее слова. В нем шла внутренняя борьба. И Зои надеялась, что на этот раз результат будет в ее пользу.
«Позволь мне помочь тебе, Джейк».
— Вы думаете, это так просто, — сказал он вслух, как если бы прочитал ее мысли. — Считаете: если я поговорю с вами, все волшебным образом встанет на свои места. Но вы ошибаетесь… Я говорил, Зои. — Он грустно усмехнулся. — Я говорил до посинения. И знаете, что я постиг? Слова ничего не меняют. Не могут изменить того, что было. И уж никак не могут воскресить мертвых, — добавил он полушепотом.
«Никто не должен терять друзей».
Зои закрыла глаза. Она не могла себе представить, через какие ужасы прошел Джейк. Глупо было даже пробовать. Но он не должен нести свой груз в одиночку.
— Вы правы. Слова не могут воскресить мертвых. — Зои осторожно дотронулась до его щеки, прикосновением выражая то, что нельзя было выразить словами. — Но это не отменяет того, что вы здесь. И что вы живете.
«Или мог бы жить, если бы себе это позволил…» Джейк поддался ее прикосновению. У нее родилась надежда — может, она наконец пробилась сквозь стену? Но надежда жила не более секунды.
