– Кажется, вы спасли нас всех, – сказал он,
обращаясь к Дронго.
Глава 7
Взрыв, прозвучавший рядом со зданием Гранд-опера и едва не
стоивший жизни Джорджу Осинскому, означал одно: Ястреб уже начал свою охоту.
Быстрые и смелые действия Дронго сразу вызвали огромное уважение у всех троих
охранников, для которых любое его слово отныне становилось непреложным законом.
И только Песах Якобсон был озабочен более обычного. Он явно
не ожидал, что Шварцман сумеет так быстро прибыть в столицу Франции. Ему
казалось, что у них было еще несколько дней в запасе, чтобы подготовиться к
европейскому турне, которое должно было состояться у всемирно известного
композитора и пианиста Джорджа Осинского после представления его оперы
взыскательной парижской публике.
Ночью перепуганного Осинского увезли в отель «Ритц», где он
остановился во время пребывания в Париже. Дронго поехал вместе с ним и лично
осмотрел великолепные апартаменты Осинского. Здесь все было продумано до
мелочей. В этих апартаментах до композитора останавливались Мадонна, Майкл
Джексон, Элтон Джон и другие знаменитости мировой эстрады. Охрана в самом отеле
была подготовлена абсолютно. Плюс еще трое телохранителей самого Осинского.
Пожелав знаменитости спокойной ночи, Дронго уехал в свой отель. Сегодня, по его
расчетам, уже ничего не должно было произойти.
Прикрепленный к апартаментам Осинского «Мерседес» довез
Дронго до Елисейских полей, где он попросил остановить, и сошел у «Лидо», решив
дальше возвращаться пешком. Было совсем недалеко, и он, подняв воротник своего
легкого пальто, шел по направлению к ярко освещенной Триумфальной арке, от
которой лучами расходились проспекты и улицы. И если Елисейские поля были
основной артерией этих лучей, то авеню Фридленд и отель «Наполеон», где он
остановился, находились на соседней улице, куда он и перешел, добравшись до
магазина «Гранд-Оптик».
Получив ключи от приветливого дежурного, он поднялся к себе
в номер. Разделся, снова принял душ и, поставив чайник, благо он находился прямо
в номере на мини-баре, сел смотреть телевизор. Обычно он смотрел только
Си-эн-эн. Основными темами последних выпусков было убийство вернувшихся в
Багдад бывших зятьев Саддама Хусейна и развод принцессы Дианы. К счастью, о
случившемся взрыве почти никто не говорил. Он переключился на французские
каналы. Здесь тоже почти ничего об этом не говорили.
Лишь в одном выпуске сообщалось, что рядом с оперой был
слышен взрыв, но, по непроверенным сведениям, это взорвался какой-то газовый
баллончик. Сообщалось, что, к счастью, никто не пострадал. Отдельной темой шел
рассказ об успехе оперы американского композитора Джорджа Осинского.
И хотя французского языка он не знал, тем не менее часто
понимал, о чем именно говорят и в каком контексте. Дронго часто упрекал себя за
подобный пробел. Французский язык ему нравился. Это был язык влюбленных, с
характерным придыханием, когда можно разговаривать шепотом, понимая друг друга.
Владеющий в совершенстве английским, итальянским, турецким и некоторыми другими
языками, он не знал французского и немецкого, считая это большим пробелом в
своей подготовке.
Рано утром в его номере раздался звонок. Он сразу поднял
трубку. В отелях подобного класса телефоны были повсюду – рядом с кроватью, в
гостиной, в ванной комнате.
– Доброе утро, – узнал он характерный глухой голос
Якобсона.
– Доброе утро! – ответил Дронго. – Как наш
друг? Надеюсь, спал спокойно?
– По-моему, да, хотя думаю, что случившееся вчера
серьезно выбило его из нормального состояния. Он все-таки человек творческий,
впечатлительный. Это для него был страшный шок.
– Мне придется включать в свои планы и его
впечатлительность, – улыбнулся Дронго.
– Думаю, да. Я хотел бы с вами встретиться. Вы не
считаете, что нам есть о чем поговорить?
– Я приеду через полчаса, – согласился Дронго.
– Не нужно. Джордж все равно еще спит. Он поздно
встает. Лучше я приеду к вам, и мы немного пройдемся. Сегодня, кажется,
неплохая погода. Я буду у вас через полчаса.
– Договорились. – Дронго положил трубку и
отправился в ванную комнату.
Через двадцать пять минут он спустился вниз, в вестибюль.
Здесь было достаточно интересно. Стояли фарфоровые статуэтки, изображавшие
императора в различных позах. Продавались сувенирные платки и значки с вензелем
отеля. Отдельно продавались картины, среди которых было немало интересных
работ.
Якобсон приехал вовремя. Очевидно, он выехал заранее. Чтобы
подъехать к «Наполеону» от «Ритца», нужно пересечь центр города, в котором
пробки были хроническим явлением. Дронго вышел на улицу и видел, как его
спутник отпускает свой автомобиль. Он подошел к Якобсону.
– Вы завтракали?
– Еще не успел, ждал вас. Если хотите, мы можем
позавтракать у меня в номере. Или внизу, в ресторане отеля, – предложил
Дронго.
– Позавтракаем где-нибудь внизу, – показал Якобсон
в сторону Елисейских полей.
Они перешли дорогу. На другой стороне был магазин, торгующий
кухонной мебелью. Молодой человек что-то горячо объяснял паре пожилых
покупателей. Дронго и Якобсон прошли небольшой переулок и оказались на
Елисейских полях.
– Здесь неподалеку есть знаменитый ресторан
«Фукет'с», – показал в противоположную от Триумфальной арки сторону
Якобсон, – давайте пойдем туда.
Дронго кивнул в знак согласия. Они еще раз перешли улицу и
двинулись вниз.
– Я думаю, вчера вы уже поняли, что все наши опасения
были не напрасны, – начал Якобсон. – Мы считали, что будет
предпринята серьезная попытка устранить Осинского. И, к сожалению, не ошиблись.
Вчерашний случай подтверждает, что Ястреб уже в Париже.
– Не обязательно, – возразил Дронго, – ему не
обязательно приезжать сюда самому. Бомбу мог прислать и кто-то из его
помощников. Шварцман не так прост. Он любит появляться в самый решающий момент.
– Он работал с кем-то в паре? – удивился
Якобсон. – Я считал, что он волк-одиночка, как и вы, простите меня.
– Не всегда. Судя по охране Осинского и большой
заинтересованности такого серьезного учреждения, как ваш Фонд, за убийство
нашего композитора ему должны были хорошо заплатить. А при таких вариантах
можно поделиться частью денег и со своими помощниками. Хотя еще лучше ни с кем
не делиться. Правда, при этом у меня возникает целый ряд вопросов.
Якобсон искоса посмотрел на Дронго. Улыбнулся, подмигнул ему
и сказал:
– Начинайте. Я, собственно, поэтому и приехал. Чтобы
ответить на все ваши вопросы.
– Первый вопрос. Почему ваш Фонд так заинтересован в
Джордже Осинском? Надеюсь, вы не скажете, что вас привлекает его гениальность.
В таком случае почему вас не привлекает гениальность других, не менее
талантливых композиторов и исполнителей?
