– Надеюсь, вы справитесь, – сказала она и, не
оглядываясь, вышла из комнаты.
Дронго сел к компьютеру. Ввел первое имя. Барбара Уэлш.
Вышел на компьютерную сеть Си-эн-эн. Через несколько секунд получил информацию
и начал ее быстро читать. Она не обманула. Барбара действительно была
журналисткой, работала в некоторых газетах, четыре года в телевизионной
компании. Последний год – секретарем Джорджа Осинского.
Он ввел второе имя. Песах Якобсон. Компьютер выдал
информацию об отсутствии вхождений поискового контакта. Дронго удовлетворенно
кивнул и сделал запрос в Фонд. Компьютер сообщил, что информация закрыта. Он не
стал настаивать и ввел другое имя – Рамеш Асанти. Компьютер снова выдал информацию
об отсутствии вхождений поискового контакта. И новый запрос в Фонд опять ничего
не принес. Информация была закрытой.
Дронго ввел имя Джорджа Осинского и почти сразу получил
нужную информацию. Долго читал, потом дал команду сделать для него перепечатку.
Когда закончил работать лазерный принтер, он взял листок бумаги и сунул в
карман. Потом подумал немного и вдруг, неожиданно даже для самого себя, ввел
имя Кэтрин Муленже. Получил ответ и снова дал команду сделать ему перепечатку.
После того как у него в руках была и вторая бумага, он, достав первую, начал их
сравнивать, после чего удовлетворенно кивнул головой.
У обеих знаменитостей были странные биографии. До
определенного момента и Джордж Осинский, и Кэтрин Муленже были обычными
неудачниками, не умевшими добиться хотя бы малейшего успеха. Но с какого-то
момента, словно по взмаху волшебной палочки, все изменилось. К ним приходит
шумный успех, их признают коллеги, специалисты, зрители, читатели, критики. На
это совпадение Дронго сразу обратил внимание. Он выписал примерную дату, с
которой начались успехи мистера Осинского. Пять лет назад. Кажется, тогда они и
познакомились с мистером Якобсоном. Какое интересное совпадение! Может, у
французской писательницы, тоже вдруг неожиданно заявившей о себе, точно так же
рядом несколько лет назад появился свой Песах Якобсон?
Теперь нужна была информация другого характера. Он снова
застучал по клавишам, попросив предоставить ему информацию о Фонде развития
независимых демократий. На этот раз ответ компьютера был очень обстоятельным и
большим. Дронго снова ввел команду сделать перепечатку и подождал, пока
компьютер выдаст всю информацию. Информации было много. Здесь особо обращалось
внимание на то, что Фонд уже помог многим странам, вкладывая огромные деньги в
образование, культуру, медицину. ЮНЕСКО трижды выражало благодарность Фонду за
его гуманитарную деятельность.
И только в самом конце он сделал запрос в Бразилию, попросив
отпечатать для него первую страницу той самой газеты, которую держал в руках
Якобсон, показывая ему на тюремную камеру Шварцмана и плакат Осинского на
стене. Дронго запомнил название местной газеты, номер и дату ее выпуска.
Он терпеливо ждал ответа. И ответ пришел. Не веря своим
глазам, Дронго дал команду выдать ему этот первый лист. На нем не было никакого
изображения тюремной камеры Шварцмана! На нем не было плаката с портретом
Осинского! Лишь в правом углу газетного листа было короткое сообщение о побеге
Шварцмана. Якобсон говорил ему неправду. И показывал явно не настоящую газету.
Дронго и эту бумагу положил в карман. Теперь он знал, о чем будет говорить.
Только после этого он дал команду компьютеру стереть
информацию, которую он запрашивал. И вышел из комнаты. Поднимаясь в лифте, он
думал только об одном: почему Якобсон обманул его, показав фальшивую газету?
Глава 12
В этот день по всем вечерним информационным программам
сообщили о начале президентской кампании в Соединенных Штатах. И если у
демократов уже был единственно приемлемый кандидат партии – президент Билл
Клинтон, то республиканской партии предстоял выбор сразу из нескольких
кандидатов, среди которых нужно было назвать достойного.
Все сообщения начинались с того, что безусловным фаворитом
считался лидер республиканского большинства в сенате Доул, которого чаще других
и показывали в информационных блоках всех программ. Сенатор, которому шел уже
семьдесят второй год, решился бросить вызов молодому Клинтону, годившемуся ему
по возрасту в сыновья, и начать предвыборную гонку в своей партии, надеясь
победить на первичных выборах. По всем каналам транслировалось самоуверенное
высказывание Доула, заявившего о том, что претендентом может быть только
победитель первичных выборов в штате Нью-Гэмпшир, с которого начиналось
выдвижение кандидатов на республиканский съезд.
Дронго сидел перед телевизором, думая о полученной
информации. Ее было слишком много, и нужно было разобрать все факты, отобрав
необходимые и выстроив их в какую-то последовательную систему. По глубокому
убеждению самого Дронго, компьютеры помогали аналитикам, выдавая нужную
информацию, обрабатывая необходимые факты, но не могли заменить самого
аналитика. И не потому, что уступали ему в каких-то параметрах. У компьютеров
отсутствовала интуиция, знание человеческой психологии, умение понимать мотивы человеческих
поступков. Они были безупречно логичны и потому односторонне ущербны, так как
человеческое поведение явно не укладывалось в подобные жесткие схемы, будучи
иррациональным, зачастую даже лишенным очевидной мотивации.
Именно поэтому он сидел перед телевизором, почти не видя,
что происходит на экране. Он анализировал полученную информацию, пытаясь найти
рациональные зерна иррационального поведения людей.
На ужин он спустился в ресторан первого этажа, немного
опоздав. Осинский, Якобсон, Барбара уже сидели за столом. Дронго, извинившись,
занял четвертое место. Осинский оживленно комментировал высказывания Доула,
уверенный в его победе. Якобсон иногда вставлял редкие слова. Барбара и Дронго
почти все время молчали. После ужина, когда принесли кофе, Осинскому сообщили,
что приехала сама Кэтрин Муленже, и он, извинившись, ушел вместе с Барбарой
приветствовать гостью. Французская гостья была звездой первой величины и, по
слухам, ближайшим другом самого президента Франции.
Осинский принимал ее в своем номере, и поэтому Дронго
остался с Якобсоном на десерт. Причем Дронго попросил заменить ему кофе и
принести традиционный чай.
– Она действительно такой хороший прозаик? –
спросил Дронго, когда они остались вдвоем с Якобсоном.
– Да, – ответил Якобсон, – я думаю, она не
просто литератор, она символ поколения. У нее очень интересный стиль.
– Я бы хотел что-нибудь почитать, –
заинтересовался Дронго, – надеюсь, ее переводили на английский?
– Ее переводили даже на русский, – ответил
Якобсон, – думаю, завтра я смогу достать вам несколько ее книг. Она
своеобразный, но интересный писатель.
– Спасибо. Когда будет третье представление оперы
маэстро Осинского?
– Уже завтра, – вздохнул Якобсон, – нам нужно
все предусмотреть. Меня очень беспокоит этот Шварцман. Вдруг он спрячется среди
зрителей и выстрелит в Джорджа? Вы представляете, какая будет трагедия?
