– Ничего другого я и не ожидал, – признался
Дронго, – надеюсь, хоть его партнера я больше никогда не увижу?
Моше поднялся с кресла.
– Это я вам обещаю, – сказал он, – вы никогда
больше о нем не услышите.
И быстро вышел из ресторана.
Он был в костюме. Интересно, подумал Дронго, где он оставил
свое пальто? В холле отеля он не видел гардероба. Или сотрудник МОССАДа тоже
живет в этом отеле? Он покачал головой. Бедняга Хемингуэй даже не подозревал,
сколько интересного произойдет здесь после его смерти.
Он попросил принести немного выпивки. Официант с удивлением
смотрел на гостя, не выпившего и то, что он принес до этого. Дронго поднялся к
себе только через полчаса. Следовало подготовиться к вечернему приему. Вспомнив
о приеме, он позвонил в номер Якобсона. Тот поднял трубку лишь после восьмого
звонка.
– Здравствуйте, – сказал Дронго, – вчера вы
так быстро ушли из театра, что я ничего не понял.
– Да, я себя плохо почувствовал, –
равнодушно-чужим голосом ответил Якобсон.
– Вы читали сегодняшние газеты? – спросил
Дронго. – Нашего друга там довольно сильно ругают. По-моему, третье
представление было куда хуже двух предыдущих.
– Может быть, – согласился Якобсон, – я не
видел этих газет.
– Мне казалось, вас интересует все, связанное с музыкой
Осинского, – еще больше удивился Дронго.
– Я просто немного утомился, – ответил Якобсон.
Надеюсь, у него иная, чем у Барбары, причина, подумал
Дронго.
– Вы не пойдете вечером на прием к
премьер-министру? – спросил он, уже не надеясь услышать положительный
ответ.
– Не пойду, – подтвердил его худшие опасения
Якобсон, – у меня сильно болит голова. Поезжайте лучше вы втроем.
– Хорошо, – Дронго подумал, что уже ничему не
стоит удивляться, – я просто хотел с вами поговорить.
– О чем?
– Сегодня меня чуть не убили в моем номере, –
коротко сообщил Дронго, – это был один из партнеров Ястреба. По-моему, я был
прав. Он в первую очередь будет охотиться за мной, обрадованный возможностью
свести счеты.
– Да, – согласился Якобсон, – похоже, вы
действительно правы.
– Я позвонил, чтобы обсудить некоторые возможные
варианты нашего будущего поведения. И европейского турне маэстро Осинского.
И вдруг он услышал абсолютно невозможный ранее ответ:
– Не стоит так беспокоиться, мистер Саундерс. Может, мы
даже отменим это турне. В конце концов, безопасность нашего друга важнее всего.
Мы уедем в Америку, а вы сможете вернуться к себе домой. Гонорар вы, конечно,
получите за три месяца. Раз угроза так велика, мы просто не можем рисковать.
«С чего бы это? – удивленно подумал Дронго. – Он,
кажется, сходит с ума».
– Я должен уехать? – не поверил он услышанному.
– Да, мистер Саундерс, – тяжело подтвердил
Якобсон, – и как можно быстрее. Видимо, мы несколько ошиблись. Личная
ненависть к вам Ястреба гораздо сильнее, чем порученное ему дело.
Глава 15
На прием они поехали в привычном составе. Только на этот раз
«Роллс-Ройс» сопровождали сразу два «Мерседеса», и по прибытии у машин остались
двое охранников. Сам прием, очевидно планировавшийся супругой премьера как
грандиозное событие года, превратился в скучную, утомительную, нудную
церемонию. О вчерашнем провале оперы никто не говорил открыто, но подспудно эта
мысль витала в воздухе, читалась на равнодушных лицах гостей.
Пришло поздравление от президента, гораздо более скромное,
чем на это можно было рассчитывать после премьеры оперы. Осинский,
чувствовавший какую-то гнетущую атмосферу и расстроенный вчерашней неудачей,
был в подавленном состоянии. Он почти не отвечал на приветствия знакомых, не
узнавая многих, кто еще вчера рвался познакомиться с ним, а сегодня лишь
холодно кивал ему в знак приветствия.
Лишь несколько человек, очевидно, не приемлющих конъюнктуры,
подходили к Осинскому, искренне общаясь с композитором. Среди них была и Кэтрин
Муленже. Дронго с удивлением узнал, что это ее творческий псевдоним. Женщина
была аристократкой со знаменитой родословной, представительница известного
дворянского рода.
Барбара была, как всегда, на уровне. На этот раз она
появилась в темно-бордовом, со спадающими вниз тяжелыми складками платье.
Косметика была подобрана в тон. Дронго долго смотрел на ее наряд, а потом, не
выдержав, подошел к ней.
– Вы, как всегда, великолепны, – сказал он с
неподдельным восхищением. – Я давно смотрю на вас.
– Спасибо, – повернула голову женщина. После
разговора за обедом между ними установилось нечто похожее на дружбу.
– Чье это платье? Я знаю, вы любите американских модельеров.
Если бы не эти складки, я бы решил, что оно от Келвина Кляйна. А так – не знаю.
– Это Анна Кляйн, – засмеялась Барбара, – вы
так же хорошо разбираетесь и в одежде. Может, маэстро следует взять вас на
должность консультанта по костюмам?
– Кажется, там я принесу больше пользы, – кивнул
Дронго, – меня мучает совесть за двоих погибших ребят. Они записаны в мой
личный кредит убийце. А я люблю подводить баланс по всем показателям.
– Я думала, Якобсон пугает, – призналась
Барбара, – мне не верилось, что кто-то может захотеть убить Джорджа. Он
слишком занят своим творчеством. И слишком безобиден. Поэтому я не верила.
– У него много друзей?
– Думаю, немного. Родных у него нет никого. Есть много
известных знакомых, в том числе и среди очень популярных людей. Самый близкий
из них – сенатор Боб Доул. Они часто встречаются. Два самых популярных
канзасца, как любит говорить сам сенатор. Во время прошлой предвыборной
кампании в сенат Осинский специально прилетел, чтобы агитировать за Доула. Он
ездил по всему штату, потратил на это две недели. И сенатор победил.
– Кто еще?
– В Америке еще несколько человек. Ведущий
телевизионных новостей Эрик Брендон, руководитель национального оркестра в
Вашингтоне Теодор Шварц. Джордж трудно сходится с людьми.
– А Якобсон с ним давно?
– Мне иногда кажется, что он его скрытый отец, –
чуть улыбнулась Барбара, – хотя Якобсон старше Джорджа лет на десять, не
больше. Но он очень заботливый и предусмотрительный. Работает с Джорджем уже
лет пять.
– Ясно, – кивнул Дронго, – как раз после
того, как начались успехи Осинского.
– Да, – оживилась Барбара, – Джордж очень
любит вспоминать эту историю. Он мне несколько раз рассказывал, как сидел в
Лос-Анджелесе голодный и без денег. К тому же в этот день его ограбили, сняли
даже его единственные ботинки. И в этот вечер у него появился Песах Якобсон,
как спасительный луч надежды. И сразу предложил огромную сумму денег. Осинский
даже вначале не поверил ему, решив, что это плохо поставленная шутка.
