Якобсон молча слушал, выжидая, пока женщина оденется и
уйдет, и, лишь когда она вышла из номера, тихим голосом напомнил Рэнди:
– Во-первых, платите не вы, а я. Во-вторых, мне
кажется, вы, Рэнди, слишком вошли в роль. Я ведь могу вас и отослать обратно.
Только не в Буэнос-Айрес. А снова в Техас, подметать улицы. И наконец,
в-третьих, будьте более уважительны к окружающим вас людям. Мистер Саундерс
выполнял свой долг. Он обязан сделать все, чтобы вы, именно вы, а не Джордж
Осинский, остались в живых. А миссис Уэлш в следующий раз даст вам при всех
пощечину, если вы будете распускать свои руки. Я ей это официально разрешил. У
вас есть еще какие-нибудь предложения?
– Нет, – испуганно заверил его Рэнди.
Якобсон повернулся и молча вышел из комнаты.
Ночь прошла относительно спокойно. К завтраку следующего дня
в ресторане появились все четверо. У Барбары было совсем другое настроение. Она
даже улыбалась за столом. Дронго с удивлением следил за ней, пораженный
переменой, происшедшей с женщиной. Лишь когда они, закончив завтракать,
возвратились в свои номера, он понял, в чем дело.
Барбара, как всегда, входила первой, и он чуть посторонился,
привычно давая ей дорогу. Она улыбнулась и заметила:
– Говорят, вы не всегда бываете столь галантны, мистер
Саундерс. Вчера вы были очень настойчивы по отношению к одной даме.
Якобсон повернулся, посмотрев на них удивленно, а Рэнди,
Брет и Хуан громко засмеялись.
Кто-то из них рассказал ей все, понял Дронго, чувствуя, как
у него начинает дрожать щека от нервного напряжения. Впрочем, ситуация
действительно была комическая, он вчера здорово ошибся.
На репетицию они поехали в обычном составе. Три автомобиля,
охрана внутри и снаружи здания, перекрывающая все подступы к залу. И сам
Дронго, по-прежнему проверяющий все вокруг. На этот раз репетиция прошла
нормально. Рэнди, как обычно, молча сидел на своем месте, лишь иногда согласно
кивал головой.
Для него были заранее подготовлены два-три замечания,
которые он и высказал перед началом. А затем только слушал. В половине первого
они решили вернуться в отель. Рэнди поднялся, чтобы идти к машине, когда
мальчик-посыльный протянул ему какое-то письмо. Рэнди открыл конверт.
«Я безумно в вас влюблена, – было написано в
письме. – Разрешите сегодня днем, в два часа, зайти к вам. Ваша
поклонница».
Рэнди спрятал письмо в карман и улыбнулся. В положении
Осинского, оказывается, было много приятных сторон. Он неприязненно посмотрел
на идущего справа Дронго. «Надеюсь, на этот раз он мне ничего не посмеет
испортить», – раздраженно подумал подставной маэстро.
– Что написано в записке? – услышал он
требовательный голос Якобсона, о котором даже забыл. – Дайте ее мне.
– Мне назначена еще одна встреча, – жалобным тоном
сказал Рэнди. – Вы ведь сами говорили, что не будете возражать против моих
встреч.
Якобсон взял записку, прочитал и положил в карман.
– Встречайтесь, – разрешил он, – только не
говорите мистеру Саундерсу, а то он опять вам все испортит.
Рэнди кивнул и поспешил к автомобилю. У машин уже стояла
восторженная толпа поклонников, просивших автографы, но, повинуясь жесту
Якобсона, он быстро сел в свой «Ягуар».
Когда вся группа вернулась в отель и Рэнди уединился в своих
апартаментах, Дронго и Барбара остались вдвоем. Он пошел провожать ее до дверей
номера. Она ничего не сказала, словно все было как обычно. И только когда они
подошли к дверям, он спросил:
– Вы на меня обиделись?
– А вы как думаете?
– Напрасно. Якобсон был прав, когда предлагал вам
остаться в апартаментах Рэнди. Нужно, чтобы все было по правилам, иначе Ястреб
мог заподозрить неладное.
– Но вы ведь сами решили, что его нет в Брюсселе. И,
оставив нас там одних, прилетели сюда.
– Его могло и не быть, – согласился Дронго, –
но за отелем вполне мог наблюдать кто-то из его сообщников. И сообщить ему о
вашем странном поведении. Внешне все должно быть таким же обыденным, как
всегда.
– Вы считаете мои ночные визиты к нему обыденными? –
вспыхнула женщина. – Как вам не стыдно! Я рассказала вам все совсем не
поэтому.
– Я уже забыл, о чем вы мне говорили. Просто был
согласен со словами Якобсона и поэтому молчал. А что вы делали в номере
Осинского, чтобы его успокоить или утешить, меня не касается.
– Вам все равно?
– Я так не говорил. Я сказал, что ваша прежняя жизнь
меня не касается. По-моему, это нормально.
– По-моему, нет. Впрочем, не буду с вами спорить. А
почему вы не попрощались со мной, когда улетали из Брюсселя?
– Не улетал, я уехал на поезде.
– Какая разница? – нервно дернула она
плечом. – Ну, пусть уезжали. Вы ведь все равно не попрощались.
– Я видел, в каком вы находились состоянии, и не хотел
вас беспокоить. Нервировать по пустякам. Хотел дать вам время чуточку остыть, разобраться
в ситуации.
– Вы всегда так бережно относитесь к людям? – не
скрывая сарказма, спросила Барбара.
– К тем, кто мне нравится, всегда, – серьезно
ответил он.
Она посмотрела ему в глаза и, ни слова не говоря,
повернулась, вошла в свой номер. А Дронго пошел в свой – принять душ и
переодеться для предстоящего обеда.
На обед Рэнди не явился. Он решил есть в одиночестве, в
своих апартаментах. Настоящий Осинский часто так поступал. И Якобсон не стал
настаивать, чтобы Рэнди спустился вниз, в ресторан. Кроме того, он помнил о
записке, которая лежала у него в кармане. И справедливо решил, что возрождение
легенды о мужских достоинствах Джорджа Осинского только пойдет на пользу
маэстро. Им пришлось обедать втроем.
Хуан и Брет остались наверху, чтобы обеспечить безопасность
Рэнди. Дронго, не знавший о записке, спокойно сидел рядом с Якобсоном и
Барбарой, ожидая, когда официанты подадут первое блюдо. Якобсон сделал им знак
рукой, разрешая начать обед. На часах было уже пять минут третьего.
– Разве Рэнди не спустится вниз? – спросила
удивленная Барбара.
– Нет, он решил обедать наверху, – отмахнулся
Якобсон.
– А почему мы обедаем здесь? – насторожился
Дронго.
– Он просто хочет остаться один. – Якобсон не стал
открывать истинной причины, решив, что Рэнди вполне может порезвиться. –
По-моему, его общество не доставляет вам особого удовольствия.
– Это действительно так, – холодно подтвердила
Барбара.
Официанты-филиппинцы принесли привычный джин-тоник, но его
попросила только Барбара. И лишь затем начали подавать обед, поднося каждому
зеленый салат. В этот момент к Дронго подошел руководитель службы безопасности
отеля «Пулитцер».
