– Мистер Осинский? – приятным голосом спросил
вошедший.
– Да. – Он с удивлением подумал, что обычные
рекламные агенты по продаже каких-либо идиотских товаров решили поискать
покупателей и в этом районе. Но когда гость прошел в комнату, обратил внимание
на сукно пальто и на его туфли. Рекламные агенты никогда так не одевались.
– Что вам нужно? – спросил Осинский.
– Вы разрешите? – показал на стул незнакомец,
снимая свой котелок.
Осинский кивнул. В эту ночь уже ничего не могло его удивить,
все складывалось отвратительно плохо, и еще какая-нибудь пакость не могла
повредить уже и без того окончательно загубленного настроения. Незнакомец
сохранял удивительно спокойный вид, хотя видел мрачное настроение хозяина,
совсем не обрадовавшегося его визиту.
– Вы Джордж Осинский, – словно подтверждая, сказал
незнакомец, – позвольте представиться. Меня зовут Песах Якобсон. Я
представитель небольшой компании, филиала известной японской компании «Сони» в
Лос-Анджелесе. Нам нужен композитор и пианист. Аранжировщик некоторых мелодий.
Нам рекомендовали вас. Вы не могли бы нам помочь?
– Кто рекомендовал? – почему-то шепотом спросил
Осинский.
Якобсон достал из кармана бумагу.
– Это вы написали «Полуденный блюз»?
– Я, – кивнул еще более удивленный Осинский.
– Мы хотели бы заключить с вами договор. На полгода.
Вас устроил бы такой срок?
– Да, конечно, – кивнул изумленный
Осинский, – с какого числа?
– С сегодняшнего. И, если хотите, мы можем сразу
договориться о гонораре. Двадцать тысяч долларов. Вас устроит такой гонорар для
начала? Разумеется, потом мы можем изменить условия договора в сторону его
увеличения.
– Да, – хотел сказать Осинский, но в горле опять
запершило, и он сильно закашлял. Потом пришел в себя и, сидя на кровати,
спросил: – А аванс вы заплатите?
– Разумеется. – Якобсон даже не улыбнулся. Он
словно не замечал нищенской обстановки в комнате и испуганного композитора.
Достав из кармана бумаги, положил их на стол. – Это предварительные
условия договора. Я оставлю, чтобы вы могли посоветоваться со своим адвокатом.
– Я согласен, – даже не читая, заявил
Осинский, – только с одним условием.
– Слушаю вас. – В кошачьих глазах Якобсона наконец
блеснул интерес.
– Я бы хотел… – Осинский снова закашлял. Черт
возьми, как это трудно в Америке! Можно просто спугнуть свою последнюю
надежду. – Я бы хотел… часть гонорара получить уже сегодня. У меня
некоторые проблемы.
– Да, конечно, – ничуть не удивился Якобсон,
доставая из кармана пачку денег, – десять тысяч долларов вас устроит для
начала?
И тогда впервые Осинский испугался. Он просто не мог себе
представить, что появившийся ночью в их районе незнакомец может иметь при себе
подобную сумму наличными. Это были безумные, невозможные, огромные,
фантастические деньги. Пачка стодолларовых купюр лежала на столе, и он смотрел
на нее, словно завороженный этим видением.
– Нет, – решительно сказал он, – так нельзя.
Заплатите мне аванс только за первый месяц. Не нужно давать сразу половину
суммы.
– Вы не поняли, – терпеливо объяснил Якобсон,
смотря прямо в глаза несчастному, – мы предлагаем вам не двадцать тысяч
долларов в качестве всего гонорара. Я говорил о договоре на полгода и плате за
каждый месяц работы. Итого сто двадцать тысяч долларов.
Осинский закрыл глаза. Нет, это ему не снится. Сто двадцать
тысяч долларов! Такую сумму за полгода не получает даже президент Соединенных
Штатов [В настоящее время заработная плата президента США около ста семидесяти
тысяч долларов в год.].
Неужели это не сон и незнакомец сейчас не растает у него на
глазах?!
– Да, – сказал он и сам удивился своему несколько
изменившемуся голосу, – да, – сказал он второй раз, – я
согласен. Оставляйте ваши деньги и договор. Завтра я приеду со своим адвокатом.
– До свидания, – Якобсон надел свой
котелок, – только распишитесь, пожалуйста, здесь за получение денег. Адрес
указан в конце договора. Мы вас завтра ждем. В десять утра.
Он протянул квитанцию, и Осинский расписался. Когда за
гостем захлопнулась дверь, Осинский целую минуту стоял, не решаясь дотронуться
до денег. И лишь затем сделал несколько неуверенных шагов по направлению к
столу. И дотронулся до пачки.
Деньги были реальностью. Они лежали на столе, тугая пачка
новых стодолларовых купюр. Внезапно решив, что все это розыгрыш, он испуганно
достал одну и быстро просмотрел ее. Все было верно. Новые деньги образца тысяча
девятьсот девяностого года с металлической нитью внутри и портретом Франклина.
Он пододвинул к себе всю пачку и пересчитал. Оказалось, что в пачке было
девяносто девять бумажек. Он смутился: неужели пришелец обманул его? Или он не
посчитал первую купюру?
Ему даже не могла прийти мысль, что ночной гость, который
принес десять тысяч долларов наличными, стал бы воровать сто долларов. Вместо
этого он сорвал обертку и снова стал пересчитывать. На этот раз все было
правильно, было ровно десять тысяч долларов. Он вздохнул, словно нашел
недостающие деньги, и откинулся на спинку жалобно застонавшего стула.
Двадцать тысяч долларов в месяц! Неужели все это правда? Он
подумал, что до утра нужно будет найти адвоката. И обязательно поехать завтра в
эту фирму. Он наденет свои лучшие ботинки и лучший костюм. Тут он вспомнил, что
у него уже нет ни ботинок, ни костюма. Он так страшно огорчился и испугался,
что на мгновение даже забыл про лежавшие на столе деньги.
Но вид зеленых купюр вернул его к жизни. Какие ботинки?
Какой костюм? Теперь он может купить все, что пожелает. Он взглянул на часы.
Двенадцать часов ночи. Все магазины закрыты. Идти утром в фирму в порванных
старых туфлях невозможно. Нужно что-то придумать.
И громко рассмеялся. Как это – что-то придумать! С такими
деньгами ничего не нужно придумывать. Все получится само собой. Он рассовал
деньги по карманам, надел свои рваные туфли и, осторожно открыв дверь, вышел на
лестничную площадку. У соседа работал телефон, и Осинский решительно постучал к
нему. Сонный мексиканец открыл дверь. Он был в нижнем белье и не скрывал своего
недовольства.
– Что тебе нужно? – спросил он мрачным
голосом. – Опять деньги?
– Нет-нет, – успокоил его Осинский, – я
пришел отдать тебе долг. Вот, возьми.
Он протянул сто долларов. Мексиканец недоверчиво уставился
на купюру. Потом усмехнулся:
– Фальшивые?
– Нет, настоящие, – убедительным голосом сказал
Осинский. Мексиканец посмотрел на его рваные туфли, но, ничего не сказав, взял
деньги. Потер их, посмотрел внимательно, еще раз потер.
– Да, – сказал он, – действительно настоящие,
но у меня нет дома девяноста долларов. Только шестьдесят пять.
