Сегодня он был холоден с Мэдди, а затем он увидел боль в ее глазах. Такая глубокая быль вряд ли могла быть вызвана их спором.
И он отвернулся от нее. Потому что не хотел реагировать на эту боль. А теперь раскаяние грызло его изнутри.
Перед глазами вспыхнул ее образ: обнаженная, с раскинувшимся черным шелковым платьем возле ног. Но этот образ быстро сменился другим: она стоит в его кабинете, и глаза ее наполнены страданием…
Он должен позвонить ей. К черту гордость! Взяв телефон, Алексей набрал ее номер.
– Да? – Голос ее звучал так, будто она спала. Или плакала. Сердце его сжалось при этой мысли. Он совсем не хотел причинить Маделин боль.
– Мэдди…
– Алексей? – настороженно произнесла она. – Сейчас половина двенадцатого.
– Я знаю. Ты можешь приехать ко мне домой? Моя квартира находится над студией.
– Я?.. Да.
– Прислать за тобой машину?
– Нет, я могу приехать сама. Буду у тебя через десять минут.
Это были долгие десять минут. Услышав звонок, он быстро нажал кнопку домофона, а когда она подошла к дверям его квартиры, они уже были открыты для нее.
Пропустив Маделин вперед, Алексей поцеловал ее. Очень бережно и нежно. Обвив его шею руками, она прижалась к нему.
– Проходи, – сказал он.
Маделин прошла внутрь, и он закрыл за ней дверь.
Терпение Алексея подходило к концу. Он так хотел ее!
– Гостиная здесь не очень комфортная, – сказал он, взяв ее за руку. – Я покажу тебе свою спальню.
Улыбка расцвела на ее лице, и глаза, сузившись, блеснули так, как они блестели всегда, когда она была счастлива.
Маделин рассмеялась:
– Ловко!
– Но ведь это работает, да? Улыбка ее стала еще шире.
– Конечно.
Он повел ее через просторную гостиную к двойным дверям, за которыми находилась его спальная комната. Обычно Алексей не приводил женщин к себе домой, предпочитал встречаться с ними в гостиничных номерах. Но все же у него не возникло ощущения, будто Маделин вторглась в его личное пространство. И не было ощущения, будто он ущемляет себя в чем-то, чтобы получить ее.
– Мне нравится здесь, – сказала она, оказавшись в его спальне и оглядываясь вокруг. – Очень… мужественная обстановка.
Он рассмеялся:
– Разве? Я заплатил дизайнерам за этот интерьер.
Маделин, улыбнувшись, сняла с себя жакет и бросила его на кресло, стоявшее возле кровати.
– Ну, они прекрасно справились со своей работой. Кровать буквально заманивает. Хотя черное покрывало я поменяла бы на что-нибудь другое.
Алексей прижал ее к себе, запустив пальцы в шелковистые темные волосы, и поцеловал. Маделин ответила на его поцелуй, обхватив руками его лицо и нежно поглаживая его подбородок.
Он положил ее на кровать, и она тихо вздохнула, когда спина ее коснулась матраса. Рассмеявшись, Алексей поцеловал ее в шею.
Он не мог вспомнить, когда в последний раз смеялся вместе с женщиной. Когда в последний раз секс был для него таким интимным, личным. Когда в последний раз для него имело значение, с кем он спал…
Нет, все-таки он смог вспомнить. В последний раз это было у него… с Мэдди.
А затем все мысли исчезли у него из головы, потому что Маделин стянула с него футболку и отбросила ее в сторону…
Алексей лежал на боку, прижимая Маделин к себе. Она прильнула к нему, обдавая его грудь жарким дыханием.
– Я сожалею о том, что между нами произошла такая размолвка, – глухо сказала она, тихо роняя слова.
– Я причинил тебе боль, Мэдди, и мне горько от этого, хотя я не понял, почему ты так расстроилась.
Она прерывисто вдохнула:
– Я… На самом деле ты ни в чем не виноват. И тебе совершенно не надо знать, почему я так расстроилась.
Алексей сжал зубы:
– И все-таки кто тебя обидел?
Он крепче сжал ее в объятиях. И понял, что хочет это знать. Понял, что готов убить того, кто поселил такую печаль в ее глазах. Ему хотелось быть уверенным – этим человеком был не он.
Нервно рассмеявшись, Маделин отодвинулась от него:
– Это провокационный вопрос.
Он разрывался между желанием сказать ей, что она вправе хранить свои секреты, и желанием узнать больше. Желанием попытаться разогнать ее демонов. Он повернулся к ней так, чтобы видеть ее лицо:
– Ну хорошо…
– Может быть, мне надо начать со своих родителей? – неожиданно стала рассказывать Маделин, не глядя на него. – Они… не очень интересовались детьми, а я была поздним и нежданным ребенком. Они уже вырастили моего брата, а меня вообще не ждали и не хотели… Я на пятнадцать лет младше Кейджа. К тому времени родители уже не думали о детях.
Сердце Алексея больно сжалось. Что он может сделать, чтобы облегчить ее боль? Ничего. Но в этот момент он ощущал в Мэдди огромную потребность в сочувствии.
– Так или иначе, когда мне было десять лет, они куда-то уехали… Я даже не знаю зачем. Они уволили мою няню, а новая еще не пришла. Я одна находилась в доме три дня, без всякой еды. И не потому, что не было денег, мы не нуждались. Они просто… забыли обо мне. Я позвонила Кейджу, он приехал и забрал меня. И больше я уже никогда не возвращалась в родительский дом.
В голосе ее не слышалось боли. Голос Маделин звучал совершенно безучастно, в нем не сквозило никаких чувств. Это состояние было хорошо знакомо Алексею. Ничего не чувствовать, иначе несчастье может охватить тебя с головой. А они с Мэдди не хотели этого. Им нужно было двигаться вперед – стремиться к успеху, а не застревать в разрушительных переживаниях.
– Кейдж старался сделать для меня все возможное, – продолжала Мэдди. – Он даже убедил меня пойти на студенческий бал. Я не знаю, заплатил ли он моему кавалеру, но я пошла. Я была… очень скованной. Мне было трудно общаться с ровесниками, с девушками и парнями, потому что я невысоко ценила себя. Если ты не нужна своим родителям, значит, другим людям тем более не нужна. А затем я встретила Уильяма…
В кровь Алексея хлынул адреналин. Она произнесла имя этого мужчины таким тоном, что ему захотелось убить его, не дослушав историю до конца.
– Он был моим начальником. Я тогда окончила университет и проходила практику в его фирме. Уильям был очень добр ко мне, всегда делал комплименты и говорил, что я красивая. Когда он стал делать мне разные предложения, я была невероятно польщена… И это было так здорово, когда кто-то… хотел меня. – Она отвернулась от него. – Я была такой глупой, Алексей! Но я просто хотела быть любимой. Отчаянно желала этого. Мои родители лишили меня своей любви, а этот мужчина был… он был старше меня, он был могущественным, красивым, и он сказал, что любит меня.
