– Где у вас телефон? – резко спросил Решетилов,
которому не понравилось, как бесцеремонно прервал их Дронго. – Я сам
займусь этой проверкой, позвоню в Москву, чтобы ею срочно занялись.
– Два месяца назад, – напомнил Дронго. –
Парвиз должен был прилететь два месяца назад.
Решетилов пошел к письменному столу. Кенжетаев, глянув на
него, обратился к Бадырову:
– Мы тоже должны проверить, куда мог приехать этот
ученый.
– Уже проверяем, – отозвался Бадыров.
Дронго пересел поближе к Галие Рахимджановой. У нее были
светлые глаза, кажется, зеленые, как он успел заметить, когда она взглянула на
него.
– Как вы считаете, – тихо спросил Дронго, – если
контейнеры вскрывали в необорудованном помещении, там сила излучения должна
быть достаточно мощной?
– Конечно, – шепотом ответила она. – Думаю,
что и в соседних комнатах фон был бы такой же смертельный.
– А в соседних зданиях?
– Слабее. Смотря из какого материала построены эти
здания. Но в любом случае сохранился бы повышенный фон. Очень сильно
отличающийся от обычного.
– Спасибо. – Дронго поднялся и подошел к
Михалеву. – Мы можем ускорить проверку. Вместо бессистемной беготни по
всему городу и области лучше срочно свяжитесь с горздравом. Узнайте, не попадал
ли кто-нибудь за последние два месяца в больницы с симптомами отравления или
плохого самочувствия, когда не было видимых причин для такого состояния. Я
полагаю, что так можно найти людей, которые получили меньшие дозы радиации,
если бочки вскрывали в необорудованном помещении. Ведь пострадать могли не
только террористы, но и случайные люди, находившиеся поблизости.
– Сейчас попрошу проверить, – согласился Михалев.
Ждать пришлось долго. Около трех часов. Когда напряжение уже
достигло предела, раздался звонок заведующей городским отделом здравоохранения.
– Нашли двоих мужчин, получивших сильную дозу
облучения, – сообщила она. – Сначала не могли понять, что с ними, но потом
специалисты установили, что оба получили большую дозу радиации. Только где они
могли ей подвергнуться, мы не представляем…
– Где эти мужчины живут? – перебил ее Михалев.
– Один в самом центре, рядом с Театром юного зрителя. У
него двое детей…
Михалев нахмурился.
– У генерала дочь там живет, – негромко сообщил
Дронго один из заместителей генерала.
– А в семьях пострадавших нет? – поинтересовался
Михалев.
– Кажется, нет.
– Что значит – кажется? – повысил он голос.
– Мы не проверяли специально, но детей к отцу не
пускаем. Объявили карантин и перевели его в реанимацию.
– А второй?
– Он тоже в реанимации. Молодой мужчина двадцати шести
лет. Холостой.
– Где он живет?
– На другом берегу. А почему вы спрашиваете? Мы
установили, что они оба работали малярами в порту и…
– Подождите, – снова перебил ее генерал, –
они вместе работали?
– Да. В порту. Мы думаем, что они имели дело с
некачественными реактивами или какими-нибудь другими вредными химикатами. Хотя
такую дозу облучения получить даже от очень вредных химикатов практически
невозможно.
– Все. Спасибо. Мои сотрудники сейчас к вам приедут.
Нужно дать им подробные описания болезни обоих ваших пациентов, – попросил
Михалев и, попрощавшись, положил трубку. – Вы были правы, – с
невольным уважением сказал он Дронго. – Ваша находчивость позволила нам
значительно сократить время поисков и найти очаг заражения. – Генерал
подошел к столу и вызвал начальника отдела, отвечающего за поиски мест, где мог
находиться груз. – Всем переместиться в порт, – приказал он
ему. – Пусть люди наденут костюмы защиты, и снабдите их индивидуальными
счетчиками. По нашим предположениям, там находится сильный очаг радиации. Вы
меня поняли?
– Все ясно. Сейчас дам указание моим сотрудникам.
– Уберите из порта всех посторонних. Там очень опасно. Оцепите
район порта, прекратите все работы. Будьте очень осторожны, мы не должны
подставлять наших людей. Прикажите всем солдатам докладывать о любом нарушении
радиационного фона. Даже о самом незначительном. Мы тоже выезжаем на место.
– Я останусь здесь, – заявил Решетилов. –
Буду ждать сообщения из Москвы. Савутжан Шарипович, вы останетесь со мной?
– Да, – кивнул Кенжетаев, – я там не нужен.
Михалев согласно кивнул и, обернувшись, посмотрел на Дронго.
– Вы поедете со мной?
– Разумеется, – поднялся тот.
– Если разрешите, я тоже, – вскочил подполковник
Бадыров.
Пьеро просто встал. Его никто не спрашивал, но было ясно,
что он собирается сопровождать своего напарника даже в самую зараженную зону.
Кенжетаев недовольно поморщился, глянув на своего подполковника, проявляющего,
по его мнению, ненужную самостоятельность.
– Я тоже поеду, – заявила Галия.
– Идемте, – скомандовал генерал Михалев и первым
вышел из кабинета. – Он предложил Дронго место в своем автомобиле и, когда
машины тронулись, спросил: – Не боитесь? Мы можем случайно получить такую дозу
радиации, что окажемся в больнице вместе с этими малярами.
– Боюсь, – честно признался Дронго, – но,
видимо, не очень сильно, если решил вообще заняться этим гиблым делом. Я все
время думаю, где может оказаться этот груз. И при одной мысли об этом мне
становится гораздо страшнее.
Глава 7
Пока они ехали в порт, Михалеву позвонили в машину и
доложили, что повышенный фон радиации обнаружен в районе научного городка
Сибирского отделения Академии наук. Генерал раздраженно ответил, что они
опоздали, и отключился. Дронго смотрел в окно, на мелькавшие здания.
– Там есть центрифуга? – спросил он у Михалева.
– Какая центрифуга? В порту? – не понял тот.
– Нет, в научном городке. Я думаю, потом нам нужно
будет проехать туда, где нашли повышенный фон. Боюсь, находка в порту особенно
нас не продвинет к раскрытию этой тайны.
– Посмотрим, – отрезал генерал.
В порту находилось около пятидесяти человек. Несколько
офицеров в тяжелых костюмах для защиты от радиации исследовали заброшенный
склад и обнаружили в дальнем его углу несколько пустых бочек из подземного
хранилища, заваленных ветошью и мусором. Выяснилось, что эти бочки здесь
появились два месяца назад. А несчастные маляры прятались на этом складе от
дождя, забегали сюда отдохнуть и перекурить. В результате и получили сильную
дозу облучения. Их третий постоянный собутыльник все это время лежал в больнице
с аппендицитом, что его невольно спасло от гораздо более опасной болезни.
