Генерал не заметил протянутой руки.
– Садитесь, гражданин Суша, – процедил он сквозь
стиснутые зубы и показал на стул у стены.
Завхоза такая встреча не очень смутила. Очевидно, он ожидал
чего-то подобного.
– Мне очень приятно вас видеть, – на всякий случай
повторил он, убирая руку и осторожно усаживаясь на стул. Даже проверил его на
прочность, прежде чем разместил на нем свою квадратную задницу.
– А мне неприятно, – резко отрезал генерал. –
Значит так, Михаил Михайлович, долго я говорить не стану. Мне нужно знать, где,
когда, с кем и почему вы имели контакты. И кого пустили в лабораторию. Только
учтите, что времени у нас совсем нет. И если вы начнете мне врать, я вас просто
посажу по закону о терроризме. На целый месяц к нашим отпетым негодяям. И
обещаю, что вы проведете ровно месяц в одной камере с самым ужасными
насильниками нашей области.
– Какой ужас! – всплеснул короткими ручками
Суша. – Что вы такое говорите? Я всегда готов помогать нашим славным
органам.
– Не сомневаюсь, – кивнул Михалев. – Кому вы
сдавали лабораторию примерно два месяца назад? Вспомните как можно быстрее. И
как можно точнее. Кому?
– Двум студентам, – сразу ответил Суша, – и
вспоминать тут нечего. Двое иностранных студентов пришли ко мне вместе с
Адабашевым и попросили о помощи. Я пошел им навстречу. Что здесь плохого? Сдал
им лабораторию на три дня. У нас часто просят ключи от подсобных помещений.
– Не лгите, Суша, – предупредил Михалев, уловив в
словах завхоза недосказанность. – Сколько вам заплатили?
– Я не говорил, что предоставил им лабораторию
бесплатно, – обиделся Михаил Михайлович, – конечно, заплатили. Я
должен содержать все хозяйство, оплачивать труд уборщиков, дворников, чистить
эти «конюшни». И все за счет нашего скудного бюджета.
– Сколько?
– Триста долларов, – ответил Суша. – А
сколько можно взять с них за несколько дней работы? Хорошая цена, мы сразу
договорились.
– И вы не контролировали, чем они тут занимались?
– А зачем? Они ученые, у них свои проблемы. Тем более
что с ними был Роберт Надирович. Я им доверял. Они закончили работу даже на
один день раньше, сдали мне ключи. Вместо трех дней уложились в два. Все
законно.
– Вы подписывали с ними договор?
– Нет, конечно. Какой договор? Я просто пожалел ребят и
пустил.
– Вы сказали, что это были иностранцы. Из какого
государства?
– Паспорта я у них не спрашивал, – удивился
Суша. – За них поручился Роберт Надирович. Я считал, что это его студенты.
Кажется, один был из Ирака, а второй – из Ливии, но точно не знаю. А говорили
они по-арабски, в этом я уверен. Я их язык слышал, когда в Египет ездил. Я три
раза был в Египте, у нас договор был на поставку…
– Потом расскажете, – перебил его генерал. –
Значит, вы считаете, что это были арабские студенты?
– Уверен. Молодые ребята. Лет по двадцать пять. Может,
не студенты, а аспиранты…
Он еще продолжал говорить, когда Михалев поднял трубку и
попросил принести ему фотографии погибших. Так и сказал – «погибших». И Суша
это услышал.
– Неужели их убили? – горестно спросил он. –
Какое ужасное время! Наверное, в Ираке подозревались. Какой ужас…
– Кто такой Роберт Надирович? – задал вопрос
генерал. – Он работает у вас?
– Работал, – ответил Суша. – Адабашев Роберт
Надирович, специалист по ядерной физике. Вы, наверное, о нем слышали. В конце
восьмидесятых о нем много писали. Считали его талантливым человеком. А потом у
него случились неприятности в семье. Жена от него ушла. Он начал крепко пить.
Так докторскую и не защитил. И дочь его оставила. В общем, ничего путного не
вышло, хотя говорят, что специалист он был хороший и как преподаватель сильный.
Его все студенты любили, даже студентки, хотя у него всегда был потрепанный
вид. Не следил за собой, не брился, носил какие-то свитеры. Ему ведь уже
пятьдесят шесть было. Но студенты его любили, – повторил Суша.
– Где он сейчас?
– Уехал. Уволился два месяца назад. Или чуть меньше.
Как раз после того, как студенты мне лабораторию сдали. Они там столько мусора
оставили, мы даже убрать не успели. Они уехали, и он почти сразу же решил
уехать. Через три или четыре дня. Пришел к нашему директору какой-то
всколоченный, потерянный, сказал, что ему нужно срочно в Москву. Я знаю, что
его уговаривали не ездить, но он настаивал.
– Вы знаете, к кому он уехал?
– Нет. Но у него сестра в Москве живет. Наверное, к
ней.
– Адрес у вас есть?
– Конечно, есть. В его личном деле. Да я сам уговаривал
его не увольняться. Только недавно учебный год начался. Ну, мог бы оформить три
дня за свой счет или отпуск взять. Или даже командировку, мы бы ему пробили.
Никого не послушался, уволился. Сейчас работу найти очень трудно, а с его
образованием вообще невозможно.
– Почему? – заинтересовался Дронго. –
Кандидат наук, физик, специалист по ядерной энергетике, хороший преподаватель…
– Кому он сейчас нужен? – цинично отозвался
Суша. – Это в советское время были «физики» и «лирики». А теперь ни те и
ни другие никому не нужны. «Физики» без работы сидят, только и мечтают
куда-нибудь за бугор свалить. А ему уже за пятьдесят. Кто его возьмет на
Западе? И нам столько физиков не нужно. Про «лириков» вообще не говорю. Где они
сейчас – вся эта публика? Поэты, драматурги, критики… Кому они нужны? Зачем
сейчас людям стихи? Задницу подтирать в туалете? Выпускают книжонки тиражом в
сто экземпляров и дарят друг другу. Смех один.
– Может, не стоит так грубо? – поморщился
Дронго. – А говорят, что в России «поэт больше, чем поэт».
– Вы меня не смешите, – возмутился Суша. –
Где он теперь, этот «больше чем поэт»? В Америке сидит, в школе учителем
работает, чтобы с голоду не умереть. Кому он сейчас нужен?
– Какая поразительная осведомленность, – вздохнул
Дронго. – Вашу бы энергию да на добрые дела. Города можно было бы
освещать.
– А вы не издевайтесь, – отрезал Суша. – Вот
у меня сын тоже поэзию полюбил, стихи писать стал. Я ему сразу сказал: «Пиши.
Хочешь, значит, пиши. Только научись стихами торговать, чтобы мог своим будущим
детям кусок хлеба купить. Ах, не можешь? Не умеешь? Ну тогда поступай на
отделение менеджеров и учись торговать. Учись настоящие деньги зарабатывать, а
не трепаться».
– Может, ваш сын мог стать гениальным поэтом, –
заметил Дронго, – а вы сделали его торгашом.
– Всю жизнь потом меня благодарить будет, – заявил
Суша. – Вы хоть одного счастливого поэта знаете? Хотя бы одного? Это у нас
в бывшем Советском Союзе они как сыр в масле катались. А в мире поэты никому не
нужны. Кроме таких бесноватых, как они сами. И их стихи не нужны, и их книги.
Вред от них один, дурацкие мысли молодым прививают. Будь голодным, но честным.
Пусть твоей семье будет плохо, но ты оставайся со своими принципами. Тьфу,
галиматья все это! Нет таких принципов ни у кого. Давно уже нет.
