Водитель испуганно обернулся, начал энергично сигналить,
включил мигалку. Подталкивая другие машины, он попытался выехать. Раздался
противный скрежет металла трущихся друг об друга автомобилей. Но водителя в
этот момент меньше всего волновала сохранность его машины. Он старался выехать
из пробки, лихорадочно вращая руль. Сидящий рядом с ним Пьеро являл собой
образец благоразумия. У него не изменилось даже благодушное выражение лица,
словно они находились не в пробке, а дышали свежим воздухом на загородном
участке под Москвой. Впрочем, Дронго знал, что вывести из себя этого человека
практически невозможно.
– Уже столько времени прошло, – проворчал
Решетилов, – а мы ничего не знаем.
Словно в ответ на его слова раздался звонок.
– Слушаю, – уставшим и раздраженным голосом
отозвался генерал и как-то сразу подобрался, услышав, с кем ему предстоит
разговаривать. Было заметно, как изменилось выражение его лица. – Выключи
мигалку и не сигналь, – быстро приказал он водителю.
Тот послушно выполнил распоряжение генерала.
– Слушаю вас. – Решетилов назвал своего
собеседника по имени-отчеству, и Дронго понял, что генерала соединили с
руководителем Федеральной службы безопасности.
– Что у вас происходит, Юрий Васильевич? – спросил
директор ФСБ. – Мне доложили, что вы все еще не можете выйти на группу
похитителей, а они ввезли этот груз в нашу страну?
– Это пока наше предположение, – выдохнул
Решетилов, – мы решили перестраховаться и предположить, что груз…
– Груз был в Новосибирске, – перебил его
директор. – Сейчас там работают эксперты Министерства обороны, и мы
попросили сотрудников Федерального агентства по атомной энергии разобраться на
месте. Судя по первым результатам, мы имеем дело с абсолютно больными людьми.
Они вскрывали контейнеры в необорудованном помещении, понимая, что все
находившиеся рядом люди погибнут от сильной дозы облучения.
– Мы это знаем. – Решетилов достал платок и вытер
лицо.
– А если знаете, то должны понимать степень своей
ответственности, – отчеканил директор. – Я уже доложил Президенту о
случившемся. В городе введен план перехвата. Повсюду проверяют радиационную
обстановку. Но вы же понимаете, что этих мер недостаточно. Если террористы
разместили свою «грязную бомбу» где-нибудь в Подмосковье, мы об этом никогда не
узнаем. Или узнаем слишком поздно. Что нам делать? Попытаться эвакуировать
десять миллионов человек? Устроить в городе панику? Объявить на весь мир о
нашей несостоятельности?
– К вечеру у нас будут конкретные результаты, –
выдавил генерал.
– Надеюсь, что будут. И учтите, Юрий Васильевич, что
никто не снимает с вас персональной ответственности за эту операцию. Как ваш
эксперт, он прилетел вместе с вами?
– Да, – отозвался Решетилов, глянув на Дронго.
– Используйте его опыт, – посоветовал
директор. – Судя по его биографии, он умеет находить нестандартные
решения. Вы уже выяснили, кто передал данные о хранилище в Казахстане?
– Нет, – честно ответил генерал, – ведем
проверку. Но проблема в том, что утечка могла произойти и в Казахстане.
– Пусть об этом они сами думают, – раздраженно
заявил директор, – только вы не очень на них рассчитывайте. Вся
документация хранилась у нас, и если мы вовремя не предупредили Астану, то в
этом виноваты прежде всего мы сами. А судя по направлению движения груза, они
решили выбрать в качестве объекта именно Москву…
– Мы пока в этом не уверены, – попытался возразить
Решетилов, – у нас еще нет точных данных…
– Когда они появятся, будет уже поздно, – отрезал
директор. – Объявить всем сотрудникам, что мы переходим на чрезвычайное
положение. У вас срок до вечера. Считайте, что опасность угрожает
непосредственно нашему городу. Любую помощь вы получите. Сегодня вечером я
должен знать, куда вывезли груз из Новосибирска, на чем его вывезли и кто им
помогал в Москве. До свидания. – Он отключился, ничего больше не добавив.
Решетилов посмотрел на Дронго и опустил аппарат.
– Будь оно все проклято! – проговорил генерал,
затем снова поднял телефон, быстро набрал номер. – Михалев, это Решетилов.
Вы выяснили наконец, как груз вывозили из вашей области?
– Нет, – ответил Михалев. – У меня здесь
столько народу. Приехали сотрудники Федерального агентства по атомной энергии,
офицеры Министерства обороны. У нас не осталось свободных кабинетов…
– С меня требуют конкретного отчета, – сообщил
Решетилов. – Послушай, Михалев, подними всех, кого можешь. Объявляй
чрезвычайное положение. У тебя есть несколько часов. Нам нужно знать, как
вывезли груз из вашей области. Если понадобится, останови все поезда и самолеты
в Сибири, да хоть по всей стране. В любой момент эта гадость может взорваться в
Москве. И тогда мы с тобой пойдем под суд.
– Ты меня не пугай, – сжав зубы, отозвался
Михалев.
– Я тебя не пугаю. Я сам боюсь. У меня семья здесь, в
городе. И если что-нибудь случится…
– Ладно, все, – прервал его Михалев, – мы и
так работаем. Будем искать. До свидания.
– До свидания. – Решетилов положил телефон рядом с
собой на сиденье и уже собрался снова крикнуть на водителя, но в этот момент их
автомобиль наконец выбрался из пробки, выехав на встречную полосу.
– Жми, Вадим! – приказал генерал. – Не
обращай внимания на встречные машины.
Через сорок минут они были в больнице. Там уже находились
двое сотрудников ФСБ. Из салона автомобиля они вышли втроем. Пьеро следовал за
Дронго словно тень, хотя в самой больнице остался на первом этаже, не
поднявшись следом за Дронго и генералом на второй. Решетилов кивнул офицерам и,
набросив белый халат, поспешил к палате, в которой лежал профессор Сургутский.
Дронго, тоже натянув на себя халат, поспешил за ним. В коридоре их ждал лечащий
врач, молодой мужчина лет тридцати пяти.
– Николаю Федоровичу нельзя волноваться, –
предупредил он посетителей, – мне сказали, что вы к нему…
– Мы только на минуту, – вежливо начал Дронго, но
Решетилов просто отодвинул врача и вошел в палату. Оба офицера ФСБ встали перед
дверью, преградив доктору путь.
Сургутский лежал в дальнем углу. Увидев вошедших, он не
удивился, словно ждал, когда к нему наконец придут. В палате, кроме него,
находился еще один больной.
Решетилов подошел ближе. Дронго встал рядом с ним.
– Бегаем по больницам, – недовольно заметил
генерал. И, наклонившись к больному, громко сказал: – Здравствуйте, Николай
Федорович.
– Здравствуйте, – неожиданно ясным и достаточно
уверенным голосом ответил Сургутский.
– У нас к вам дело, – гораздо тише объявил
Решетилов. Видимо, он решил допрос второго свидетеля провести сам.
– Кто вы такие? – поинтересовался профессор.
